Изменить размер шрифта - +

Миссис Риггс, в свою очередь, увидела магазин новыми глазами. «Совершенно верно, — агрессивно накинулась на ее разум мысль, — мы как будто враги. Они должны ненавидеть нас, коровы и свиньи. Мы их откармливаем, а потом, когда они становятся упитанными и крепкими, мы… мы…» Она энергично отмахнулась от этой мысли, не желая додумывать ее до конца. Какой прок в подобных рассуждениях?

— Ну и что тут такого? — пробормотала она себе под нос.

А потом мистер Ланг вышел с курицей.

Мистер Ланг этого не услышал. И миссис Риггс не услышала, потому что в тот самый момент захлопнулась тяжелая дверь холодильника. Но Уилл Риггс ахнул и побледнел от испуга. Он смотрел, как курица раскачивается вниз годовой под кулаком мистера Ланга. Вот зажмуренную птицу вздернули кверху и шлепнули на рифленый разделочный стол. Курица терпеливо дожидалась, пока мистер Ланг громыхал своей утварью и затачивал на бруске большой мясницкий нож.

После чего раздалось два звука.

Нож опустился, и птичья голова упала на пол.

Изо рта Уилла вырвался крик.

Миссис Риггс подпрыгнула на три дюйма и развернулась посмотреть, что происходит. Рот у нее широко раскрылся, и сердце в груди, которое, как она всегда утверждала, бьется слишком медленно, забилось так быстро, что перехватило дыхание.

— Да что же это та… — начала она.

Большой нож мистера Ланга дрогнул, и лезвие воткнулось в разделочный стол.

— В чем дело? — произнес он.

Они посмотрели на Уилла, они услышали, как взволнованно заходится лаем Простофиля, дергаясь на своем поводке, и обрубок его хвоста бешено мотается из стороны в сторону.

Уилл смотрел на обезглавленную курицу. Неожиданно он огласил обвинение, о котором теперь знают почти все, кто живет по соседству.

— Ты хочешь съесть Простофилю! — закричал он голосом тонким и колючим, как осколки стекла. — Ты хочешь съесть Простофилю!

Миссис Риггс понятия не имела, с чего вдруг расшумелся ее сын. Она никогда не сталкивалась с таким мощным проявлением чувств. Люди просто не вели себя подобным образом. Женщины плакали на свадьбах, дети хныкали над своими синяками или орошали слезами пол, когда их наказывали. Но чтобы вот так… Это просто не поддавалось пониманию.

Что же касается мистера Ланга, важность происходящего ускользнула от него. «Просто перевозбудился», — решил он. Этот человек предпочитал любым событиям давать самые короткие объяснения.

— Что с тобой? — спросила миссис Риггс, ее руки дрожали от какого-то — хотя разум в тот момент не мог подобрать нужного слова — атавистического приступа первозданного ужаса.

Уилл сверкнул глазами на мать, потом на мистера Ланга, потом на собаку. Его голова дергалась, как у марионетки.

— Ты хочешь… — начал он снова.

— Прекрати сейчас же! — велела миссис Риггс, подходя к нему; резкий тон выдавал, насколько она взвинчена.

Уилл залился слезами и вцепился в мать.

— Мам, не позволяй им, не позволяй!

Сначала она ничего не сказала. Гладила мальчика по всклокоченным волосам, и что-то в ее глазах выдавало понимание важности момента. Она посмотрела на мясника. Тот дружелюбно улыбнулся и сказал:

— Просто перевозбудился.

— Хочешь подождать меня на улице? — спросила миссис Риггс, и наконец-то в ее голосе послышалась любовь.

— Можно мне взять Простофилю, можно? — заныл сын. — Можно?

— Ну разумеется, — Прежнее раздражение вернулось. — Это же твоя собака. Перестань валять дурака.

Мальчик поднял на нее глаза, в них читалось сомнение.

Быстрый переход