— Я по поводу ограбления, — пояснил я, опасаясь, что она сейчас потребует документы, но она не потребовала и пригласила садиться.

 

— Один моложе другого приходит! — вздохнула она, садясь в кресло. — Неудивительно, что до сих пор не найдут вещей. Вернули совсем малую часть, и наименее ценное.

 

— У вас, наверное, был Анатолий Романович?

 

— И он был. Какие еще данные вам нужны, я все рассказала, что знаю.

 

Я сначала огляделся. Обычная квартира: сервант, телевизор на тумбочке, два кресла, диван, шесть стульев, шкаф с книгами.

 

— Я очень вас прошу внимательно меня выслушать! — попросил я.

 

Она сонно кивнула головой. Тогда я все рассказал ей про Ермака, как возвращали Гришкин долг, про угрозы Великолепного. Она удивленно посмотрела на меня:

 

— Вы хотите сказать, что грабитель — не грабитель?

 

— В том-то и дело. Это все инсценировано, чтобы запрятать его в тюрьму, озлобить, сделать из него преступника. Это дело рук Великолепного. Нам неясно только одно: как вы могли видеть их у себя на квартире. Вы действительно их видели?

 

— Ничего я не видела! Я же была тогда в командировке. Понадобилась срочная ревизия в детдоме, и я выехала на два дня. Приезжаю — и такое несчастье. Обокрали! Их видела моя племянница.

 

— Вот как?

 

— Они втолкнули ее в спальню и заперли. Там и сидела, пока я не вернулась. Как ее еще не убили! Бывает и такое.

 

— Конечно, бывает. Я должен видеть вашу племянницу…

 

— Леночка скоро придет. К обеду. Сейчас она потеряла работу — не ужилась. Теперь ищет новую. Она фотограф. Извините, я выключу газ.

 

В ожидании Леночки мы мирно беседовали. Я напряженно размышлял, как эта Леночка могла видеть Ермака и Гришу, если они здесь не были и не могли быть. А Ольга Константиновна рассказывала, как Леночка осиротела и ей пришлось взять ее к себе. Больше родни нет. Хорошо, хоть покойный брат дал дочери в руки профессию. Сам был фотограф и Леночку с детства научил.

 

— У вас своих детей нет? — полюбопытствовал я.

 

— Нет. Мужа похоронила давно.

 

— Тогда вы должны радоваться племяннице? Ольга Константиновна замялась.

 

— Племянница не доставляет вам радости? — догадался я.

 

Ольга Константиновна горько махнула рукой. Я внимательно посмотрел на нее, она на меня. Женщина глубоко задумалась. Я видел, как подозрение нарастало в ней с каждой минутой. Уж она-то знала свою племянницу!

 

Леночка влетела с разбегу.

 

— Ой как я хочу есть! — закричала она еще из передней и осеклась, увидев меня.

 

Она нисколько не изменилась с того вечера, как я видел ее в ресторане. Та же взбитая прическа, платье рубашечкой, туфельки на каблучках-шпильках.

 

— Лена, это из угрозыска! — угрюмо сказала Ольга Константиновна.

 

Я шагнул к растерявшейся девушке. Надо было не дать ей опомниться.

 

— Как вам не стыдно! — накинулся я на нее. — Оболгать честных людей! Почему вы не признались во всем Ольге Константиновне, если уж так боялись Жоры Великолепного? Тетя вас воспитала, а вы отплатили ей злом.