|
— Мне нужно, чтобы руки были свободны, понимаете? Конечно, эти штуки ездят быстро, но снаружи есть существа, передвигающиеся шустрее, чем мотосани… — То есть, вы используете их не первый раз? — Нет. — Они выглядят, как новые. — Потому что это не те, что мы использовали. Те снаружи, совсем развалюхи. Мы используем новые в каждой миссии. — Какого рода миссии? — То одно, то другое. Дайте-ка посмотреть на этот крючок. Ага, вот. Прекрасно держится. — Учитывая, что нам придется прижиматься друг к другу, ты тоже мог бы называть меня на «ты». — О’кей, святой отец. Главное, чтобы вы не расценивали это как заигрывание. Он подмигивает, как мальчишка. Его лицо, испещренное морщинами и старыми шрамами, кажется чудесным видением. Я не могу сдержать улыбку. — Минутку внимания, синьоры, — обращается к нам голос Дюрана. — Мы отправляемся через пять минут. Следуйте за ведущими санями и учитывайте, что мы должны добраться до Станции Аврелия до рассвета, а перед Станцией нам еще надо сделать остановку в метро, на EUR. Оба пункта уже установлены на навигаторах. Помните, что, если вы потеряетесь, вы должны вернуться на базу. Не пытайтесь, повторяю, не пытайтесь , снова найти нас. Нам нельзя терять времени. Мы ни для кого не можем задерживаться. Ясно? Несколько голосов неслаженно и безо всякого энтузиазма подтверждают: «Ясно». — Минутку, — говорю я. — Я никогда не слышал об этой «Станции Аврелия». Что это такое? Где это? — Это вы узнаете еще до рассвета. Римское метро стало (а иначе и быть не могло) первым убежищем населения после того, как радиация начала собирать свою смертельную дань. Думаю — хоть, вероятно, мы никогда этого и не узнаем, — что то же самое произошло и в других частях света. Но метро в Риме, в отличие от московского или лондонского, не очень глубоко уходит под землю. Его защита недостаточна. Оно было лишь первым этапом на долгом пути поисков спасения, который для многих тысяч людей обернулся дорогой к смерти. Нам не известно, сколько людей живет в этих подземных тоннелях. Мы знаем лишь горстку расположенных ближе всего к Новому Ватикану станций. Они так и не признали наш авторитет. Если они нас и уважают, то только из-за нашей военной силы и нашей скверной репутации. Но, думаю, они с радостью воспользовались бы моментом нашей слабости и напали на нас. Три станции линии А — Аньянина, Чинечитта и Субаугуста — составляют хрупкую общину, находящуюся в перманентном упадке. По крайней мере, таково впечатление, складывающееся из отчетов ватиканской intelligence — возможно, единственной службы разведки, еще существующей в мире. Отношение Совета к этим поселениям гораздо прозаичнее и ограничивается их оценкой с точки зрения военной силы и возможностей присоединения. Рано или поздно Семьи решат, что игра стоит свеч, и независимости этих трех станций придет конец. Сами по себе они не интересны, но линия А ведет прямо к центру Рима и пересекает богатые магазинами и складами зоны. Если Совет решит расширять свою зону влияния, контроль над ней может оказаться стратегически важным. Но станция, которая должна стать нашей первой остановкой, не из тех, что известны мне. Я с удивлением вижу, что Дюран указывает на карте станцию линии В. EUR Ферми. — Зачем же нам останавливаться там? Он смотрит на меня. Улыбается. — Это вы тоже узнаете до рассвета. Стараясь производить как можно меньше шума, Бун и Диоп поднимают ржавые жалюзи. |
