— Красвоенлёт Щербаков! — на ходу сымпровизировал Авинов. — Желаю, товарищ комэск, пощупать бомбовоз своими руками, перебрать моторы — вдруг да починить можно?

— Добро! — кивнул комэск и удалился.

Хорошо всё-таки, подумал Кирилл, что отменили дисциплину в армии. Кто бы меня пустил на аэродром Императорского Военного-воздушного флота? А тут — пожалуйста вам!

— Вылезай, народ, — негромко сказал Томин, приблизившись к бомбовозу.

Из двери выглянул Игорь Князев. Артофицер сразу узнал Авинова — и оторопел.

— Привет, — сказал он растерянно, — а мы тут… это…

Из-за его спины выглянули обстоятельный Спиридон Стратофонтов и юркий Феликс Черноус. Пригибаясь под фюзеляжем, выбрался Матвей Левин.

— О, здорово! — обрадовался он, тоже признав Кирилла, и осёкся, разглядев красную звезду на «богатырке».

— Свои, Левий Матфей, — сказал Томин, нервно улыбаясь, — свои! Короче, господа офицеры — заводим и улетаем!

— Наконец-то! — вырвалось у Феликса.

Стратофонтов лишь крякнул в доволе.

— По местам! — построжел Томин.

Матвей со Спиридоном прошлись по крылу от двигателя к двигателю, и моторист негромко сказал:

— От винта!

Один за другим зарычали моторы, закрутились лопасти винтов, сливаясь в мерцающие круги. Кирилл быстренько нырнул в дверь и сдёрнул с плеча винтовку. «Кольт» он передал безоружному Черноусу. У Томина имелся «маузер», припрятанный в гондоле, у Князева — артофицер! — «арисака» и пара рифлёных гранат. Беззубый, но грозный Змей Горыныч не собирался сдаваться на чью-то милость.

Моторы подняли рёв повыше, и корабль стронулся с места, начал разгон по бурой траве, влажной после сошедшего снега, разгоняясь всё быстрее.

Кириллу было видно, как из палаток-ангаров выскакивали люди, как метались они, как взблёскивали вспышки открывшейся пальбы.

Впереди показалась косая изгородь, и в то же мгновение «Илья Муромец» взлетел, медленно и плавно взмывая в небо.

Перехватив винтовку, Авинов выстрелил трижды, не целясь, по фигуркам, бегавшим внизу. Душа его пела и трепетала от счастья освобождения — именно теперь в воздухе он ощутил как пали с рук незримые оковы. Всё, с пленом покончено!

— Командир! — крикнул Феликс. — «Красные» выводят аэроплан!

— Какой, видно? — откликнулся Томин.

— «Вуазен», кажется…

— Кажется или точно?

— Да точно!

— Ха! Ни черта у них не выйдет — «Вуазену» я винт подпилил!

Аппарат между тем начал разбегаться, шатко валясь из стороны в сторону — будто крыльями маша, и неожиданно замер, прокатившись считаные метры — лопасти пропеллера разлетелись в стороны, как два огромных ножа. Одна распорола бочину зазевавшемуся красвоенлёту, а другая ударила по «Сопвичу», стоявшему под тентом ангара.

— Дай-ка я… — вежливо сказал Игорь, прося Кирилла подвинуться, и швырнул за дверь свои гранаты.

Обе взорвались в воздухе, осыпая осколками взлётное поле, а уж был ли толк от броска, не разглядеть — воздушный корабль забрался слишком высоко.

Сбоку проплыл Таганрог, и внизу открылось Азовское море, блестя мутными обливными валами.

— Вырвались! — заорал Томин, не отрываясь от рычагов. — Ёп-перный театр! Вырвались!

Тремя часами позже «Илья Муромец» облетел екатеринодарский аэродром, выбирая место для посадки, и пошёл на снижение.