Кирилл лежал под развилкой двух ёлок, и ему были хорошо видны мёртвые тела в малиновых халатах, раскинувших руки по насыпи. Среди них лежал и полковник Кюгельген.

— Отходим, Бояр! — прошипел Саид.

— Отползаем… — выдавил генерал, кряхтя.

Авинов наскоро перетянул Корнилову рану. Отойдя подальше в лес, они вдвоём подсадили «Верховного» в седло единственной уцелевшей лошади и повели её в поводу.

Из-за чащи долетали заполошные гудки и свистки, но, к чему они относились, было неясно.

— Тут озерцо, — сообщил Батыр, топающий впереди.

— Обходим справа!

— Там пути близко…

— А что делать?

Двое пеших вывели коня с всадником в заросли молодых ёлочек. Ёлочки росли на склоне, а внизу, в выемке, пролегала железная дорога.

— Едут! Пригнись!

Мощно пыхтя, внизу проследовал паровоз, тянувший бронеплощадки и обычные грузовые платформы с бортами, прикрытыми мешками с песком. На платформах стояли полевые гаубицы, там копошились…

— Да это ж наши! — ахнул Саид.

Действительно — перепрыгивая лафеты орудий, по платформам бегали текинцы в белых папахах и скидывали под откос застреленных и зарубленных «красных».

— Они захватили поезд! — вскричал Кирилл.

Подскочив, он запрыгал, заорал, замахал руками, потом догадался выбежать на травянистый склон. Авинов доскакался до того, что упал и покатился, но так и не докричался — за клочьями пара и суетой текинцы не заметили его резких телодвижений. Вспомнив, наконец, о «парабеллуме», Кирилл торопливо достал пистолет и дважды выстрелил в воздух. Бесполезно…

Поднявшись на одно колено, корниловец растерянно проводил глазами уходивший бронепоезд. Вот последний вагон плавно завернул за рощицу, затих перестук колёс, рассеялся дым и пар.

Чертыхнувшись, Кирилл поднялся наверх и буркнул в форме доклада:

— Уехали.

Бледный Корнилов кивнул, принимая донесение.

— Выкрутимся, — бодро сказал Авинов, — куда мы денемся…

В гильзе из-под снаряда Кирилл нагрел воды и промыл генеральскую рану, а Саид использовал единственный перевязочный пакет.

И снова двое пеших и здоровых повели за собою лошадь с раненым седоком.

Обойдя станцию Песчаники стороною, они снова вышли к железной дороге. Слабо гудели телеграфные провода, кое-где на них отдыхали вороны. Стрелочник дрых в своей будке. Брошенные на путях, рассыхались три «теплушки» с полустёртыми надписями: «8 лошадей или 40 человек». А невдалеке, заехав в тупичок, стоял паровоз. Поворотная труба водокачки нависала над ним, макая брезентовый «хобот» — шумела заливаемая вода.

— Стойте здесь, — велел Авинов и направился, переступая через рельсы, к паровозу.

Это был локомотив типа «О» с механизмом Джоя, за что его и прозывали «джойкой». Чёрный паровоз выглядел чистеньким и блестел, как начищенный сапог. Вокруг него ходил машинист в тужурке, с маслёнкой в руках, с газетой «Биржевые ведомости», торчавшей из кармана.

— Эй, дядя! — окликнул его Кирилл. — Куда путь держишь?

«Дядя» выпрямился и сказал, щурясь на солнце:

— А тебе куда надо, племянничек?

— До Киева подбросишь?

Машинист убрал маслёнку на место, тщательно протёр руки старой портянкой и сказал:

— Вообче-то я туды и направляюсь… Только трэба доплатить.