— Куда тебе — в живот, в грудь? Говори!

— Пожалейте, дяденька! Помилуйте!

— Перестаньте, капитан, — пробасил ротмистр Шевелёв, — оставьте!

Штабс-капитан торопливо выстрелил — осечка.

— Да пустите вы его! Чего, он ведь мальчишка!

— Беги… твою мать! — заорал Якушев. — Счастье твоё!

Красноармеец с места взял разбег и почесал прочь…

…Марковцы, изнурённые и промёрзшие до самого нутра, в тяжёлых шинелях, покрывшихся корочкой льда, выстроились тут же, на площади. Проглянуло солнце, обещая тёплый денёк, и взору изумлённых станичников предстала целая колонна сверкавших ледяными доспехами воинов.

Нахохлившийся Корнилов сказал Маркову:

— Это был чисто Суворовский переход!

— Никак нет! — оскалился Сергей Леонидович. — Это был Корниловский переход!

А вот у Нади, что стояла неподалёку в белом халате, накинутом на шинель, было своё мнение на этот счёт. Взволнованная, она сказала генералу Маркову:

— Это был настоящий ледяной поход!

— Да, да, — ответил генерал, сдерживаясь, чтобы не застучать зубами. — Вы правы…

Глава 11

ДАР ЕКАТЕРИНЫ

Сообщение ОСВАГ

«„Социалистическая армия“ прапорщика Р. Сиверса заняла Таганрог и Ростов. Казаки-большевики тут же образовали Донскую Советскую Республику. Генерал-майор А. Назаров, новый войсковой атаман, объявил мобилизацию, но даже теперь донцы не откликнулись. Вместе с отрядом походного атамана генерала П. Попова верные А. Назарову казаки оставили Новочеркасск, с боями прорываясь в Задонье на соединение с Корниловым.

Севастопольские матросы, именующие себя „краснофлотцами“, обстреляли Новороссийск с линкоров „Свободная Россия“ („Императрица Екатерина Великая“) и „Воля“ („Император Александр III“) и захватили город, наступая вместе с частями Юго-Восточной революционной армии хорунжего А. Автономова».

На исходе ночи перед Рождеством Христовым добровольцы вышли к аулу Хатук и станице Георгие-Афипской.

Кирилл как раз подносил Маркову патроны, когда увидел прихрамывавшего офицера, пожилого штабс-капитана, дважды раненного при штурме Новодмитровской. Его сопровождала сестра милосердия, фамилии которой Авинов не упомнил, а звали её Еленой.

— Заживает? — осведомился генерал.

— Раны пустячные, — бодрился штабс-капитан. — Заживут на ходу при роте.

— Садитесь на подводу! — приказал Марков.

— Да, но…

— И без разговоров!

А Кирилл подумал, что у Сергея Леонидовича много почётных прозвищ. Его и Белым витязем звали, и Ангелом-хранителем. Понятно, почему…

…Взять станицу приступом Корнилов поручил Маркову, но атака не получилась внезапной — когда голова наступавшей колонны подошла на расстояние всего в одну версту, как-то уж слишком быстро рассвело — и белогвардейцы оказались посреди чистого снежного поля, попадая под перекрёстный огонь пушек и пулемётов Красной армии.

— В укрытие! — заорал Марков, призывая своих под высокую насыпь железной дороги, проходившей по заливным лугам. Впереди смутно виднелась станица, опоясанная речкой Шебш, протекавшей в невысоких, но отвесных берегах. Мост через неё был один.

— Да не бойтесь вы пуль, — убеждал добровольцев Сергей Леонидович. — Если суждено, то она найдёт нас везде, не судьба — так и в жарком бою уцелеете. Я никогда не берёгся пули и вот, видите, цел!

Взрывом гранаты накрыло бежавших пулемётчиков.