С каждой минутой людей на улицах все больше охватывала паника. Некоторые жители из последних сил пытались добраться до воды — в надежде уплыть на какой-нибудь лодке или пироге, но большинство бежало в джунгли, держа за руки или неся детей и таща за собой корову или поспешно нагруженного мула.

Толпы плачущих беглецов выбегали по улице Эмпедрада на дорогу, ведущую в бедный пригород Педредевидас, или мчались по Санто-Доминго мимо дома дона Андреаса к равнинам за Королевским мостом и обителью Святой Анны. Их заветной целью был Порто-Бельо, но хорошо, если хотя бы сто человек добрались до него.

На Плаца Майор никто не обратил ни малейшего внимания на священника, девушку и шатающуюся фигуру в плаще с капюшоном. Им пришлось остановиться, чтобы пропустить вереницу осликов с пожитками дона Xосе Гутиерреса, а потом няню с пятью маленькими детьми. Вокруг в панике метались козы, свиньи, куры и собаки.

Примечательно, что почти не было видно индейцев; они просто растворились в низких зеленых холмах к западу от города. Старший сержант Хименес и огромный негритянский капитан Пардал пытались собрать людей. Им даже удалось отправить на баррикады несколько сотен солдат, и вскоре там уже начали громко рокотать пушки.

Мерседес почувствовала невыразимое облегчение, заметив, что садовая калитка все еще открыта, потому что грохот канонады становился все слышнее.

Они затащили Дэвида в калитку как раз вовремя, пока его не смял поток растрепанных кавалеристов, которые в ужасе мчались по улице, сметая всех на своем пути. Как только улеглась пыль, по улице на костлявом мерине проскакал дон Фортунато, один из богатейших торговцев золотом в королевстве. Он свирепо ругался и тащил за собой на веревке брыкающегося мула. На спине мула восседала его тучная жена, которая из последних сил пыталась удержаться и не свалиться с седла. Хотя ей пока удавалось держаться, она отчаянно вопила, что ее убивают.

— Я отведу дона Давидо в часовню, — сказал брат Пабло. — Иди к своей матери.

К величайшему изумлению Мерседес, она обошла виллу и увидела, что ее парадная дверь распахнута настежь. Там, вцепившись в дверной косяк, стоял молодой де Монтемайор, жених Инессы. На доне Карлосе отсутствовала шляпа, он был грязен, покрыт пылью и безоружен. Звякая шпорами, дон Карлос ввалился в холл и направился к донье Елене и ее дочерям.

— Любовь моя! — взвизгнула Инесса. — Ты ранен?

— Чудо, что нет, — охнул дон Карлос. — Мушкеты лютеран разили нас насмерть. Должно быть, они придумали новую, ужасную тактику ведения войны.

Донья Елена протянула к нему бледные руки.

— А что с Эрнандо?

— Я не знаю. После первой атаки кавалеристов я его не видел.

Де Монтемайор дико осмотрелся.

— Почему вы не собираете вещи? Скорее! Вы должны бежать, пока еще есть такая возможность.

— Бежать? Кто это сказал? — В открытой двери выросла фигура судьи Андреаса. — Эта семья не станет спасаться позорным бегством — как не будут и другие доблестные и законопослушные семейства. Этот город не может пасть. Нас все еще много, а врагов мало, и у них нет артиллерии. Его превосходительство губернатор приказал защищать Панаму до последней капли крови.

Дон Андреас прошел вперед и нежно поцеловал жену и дочерей.

— О Андреас, что с нашим сыном?

Судья тряхнул бородой и поднял голову.

— Я не сомневаюсь, что с ним все в порядке. Во всяком случае, дурных известий я не слышал. Оставайтесь здесь и мужайтесь, вы все. А я отправлюсь выполнять приказ капитан-генерала.

— А где сам дон Хуан?

— Пытается собрать наши войска в Капире. Вся наша армия, словно стайка зайцев, дала стрекача по северной дороге. — Старый испанец прикрыл рот рукой. — Это было позорное зрелище! Пиратов оказалось так ничтожно мало, и они были так ободраны, что совершенно не походили на солдат.