ГЛАВА 4

    То-то радости пустомелям!

    Темноты своей не стыжусь

    Не могу я быть Птолемеем -

    Даже в Энгельсы не гожусь

    Но от вечного бегства в мыле,

    Не устройством земным томим,

    Вижу - что-то неладно в мире,

    Хорошо бы заняться им…

    А. Галич

    «…И не было ничего, кроме Гилфинга, и было все - ибо Гилфинг вмещал в себя все: свет и тьма, огонь и ветер, радость и боль, мужчина и женщина - всем был Гилфинг… Будучи вместилищем всего в окружающей пустоте, он предавался созерцанию и размышлению - созерцанию себя и размышлению о себе… Так было!

    И размышления Гилфинга привели его к спорам - спорам с самим собой. Он, вмещающий в себя все, спорил с собой обо всем и однажды понял, что не в силах более быть один, ибо в спорах проявлялась двойственность его бытия. От его мыслей, рвавших надвое его, родились два существа, каждое из которых было отражением его сущности, но не полным, а как бы половинным… Так было!

    И создав эти существа, наделил Гилфинг их разумом, дабы мыслили, как он, и наделил голосом, дабы спорили с ним, до той поры одиноким, и дал им имена, дабы впредь существовали вместе с ним в безвременье посреди Вечного Ничто. И нарек одного из них Гангмар - досталось ему мрачное упорство, и тяжелые раздумья, и нелегкий выбор, и неистовый хохот… А другую нарек - Гунгилла - досталась ей сладкая нежность, и мягкая ласка, и тихий смех, и тихие слезы… Так было!

    И глядя на них - детей своих дум - радовался Гилфинг, ибо кончилось его одиночество… ибо в каждом из них он видел часть себя. И думал вместе с ними, и спорил с ними, и был счастлив… Но некоторую часть безвременья спустя он заметил, что часто не с кем спорить ему, ибо Гунгилла была слишком нежна и ласкова и почти всегда с ним согласна, а Гангмар, поначалу радовавший своего создателя упорством и изобретательностью в спорах, стал часто покидать ту часть нематериальности, где были они. Все чаще и все дальше Гангмар уходил в Вечное Ничто, и находился там подолгу, и новые мысли рождались у него. Эти мысли не рождались в спорах с собой, как мысли Гилфинга, ибо не двойственна была натура Гангмара, а рождались эти мысли в спорах с Вечным Ничто, которое помалу вползало в его душу во время отлучек… Так было!

    И однажды призвав Гангмара, спросил Гилфинг его:

    -  Скажи мне, возлюбленное дитя моих дум, что тревожит тебя? Что влечет тебя в Вечное Ничто?

    И ответил Гангмар:

    -  Отец! Я так часто спорил с тобой, что душа моя стала неспокойна… Ведь мы существуем посреди ничего, стало быть - мы есть нечто. И я спрашиваю себя - есть ли еще нечто в ничем? И я вспоминаю наши споры - и не нахожу ответов… Однакож я чувствую нужду в чем-то… И не могу объяснить лучше.

    -  Отец! - подхватила Гунгилла, - ответь нам: есть ли что-то в ничем?

    Так спрашивали они, ибо, в отличие от своего создателя, были не цельны - а значит, не совершенны, - и чувствуя незавершенность в себе, ощущали и незавершенность окружающего их ничего… Так было!

    С улыбкой глядел на них Гилфинг - как повзрослели его дети! - и ответил:

    -  Дети мои, посреди ничего и спорить не о чем - так будь по-вашему! Я говорю вам - да будет! Отныне будет посреди ничего НЕЧТО - будет Мир!

    И явилась среди Вечного Ничто твердь - и начался отсчет времени… Так было!.