Сфера интересов этой загадочной структуры была всеобъемлющей и определялась простым, но весомым словосочетанием — «государственная безопасность». В любой уважающей себя стране существуют подобные службы, глубоко законспирированные, вынужденные действовать во вне конституционных рамках, ведь те, кто угрожает безопасности государства, изначально не придерживаются никаких законов! Противозаконные методы допустимы и даже желательны — особенно теперь в России, когда всеобщая продажность перестала удивлять даже наиболее наивных, когда законы не работают, а те, кто их принимает, зачастую далеки от самой элементарной порядочности!

Именно потому КР и получила карт–бланш, именно потому Прокурору и были даны сверхполномочия, притом на самом высоком уровне.

Несмотря на пожилой возраст, хозяин кабинета выглядел моложаво: спортивно–стройная фигура, отсутствие резких морщин, мягкая размеренность движений. Старомодные, как у покойного Андропова, очки в легкой золотой оправе, тонкие бескровные губы, доброжелательное интеллигентное лицо. Но больше всего обращал на себя внимание его взгляд: ощупывающий, пронизывающий и чуть–чуть ироничный. Тот, кто хоть однажды ощутил этот взгляд на себе, невольно утверждался в мысли, что глаза эти, подобно сканеру мозга, буквально прощупывают, пронизывают твою черепную коробку.

Рабочий день руководителя секретной службы, как правило, начинался с изучения свежей прессы. Вот и теперь, потянувшись к последнему номеру «Московского комсомольца», Прокурор сразу же обратил внимание на броскую шапку заголовка: БОЛЬШАЯ КРИМИНАЛЬНАЯ ВОЙНА! В холодных голубых глазах мелькнула неподдельная заинтересованность: организованная преступность и все, с ней связанное, входили в круг первостепенных интересов КР. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: бандиты давно уже превратились в силу, угрожающую самим основам государственности. Теневые структуры, чаще именуемые мафией, имеют все: огромные деньги, современное оружие из арсеналов спецназов, целую армию наемников–профессионалов, доступ к конфиденциальной информации. Растущее влияние российского криминалитета, как ничто иное, тревожило руководителя КР.

Обладатель старомодных золотых очков чуть заметно улыбнулся — кто‑кто, а он‑то отлично знал, из‑за чего именно началась эта война. Придвинув пепельницу, он закурил.

«Обе стороны понесли серьезные потери. Со стороны очаковской группировки — шестеро убитых и трое тяжело раненных, со стороны коньковской — десять убитых. Сотрудники РУОПа, прекратившие этот вооруженный беспредел, не пострадали…»

— М–да… «Сотрудники РУОПа, прекратившие этот вооруженный беспредел, не пострадали», — вполголоса процитировал Прокурор и, отложив газету, иронично улыбнулся.

Удивительно, но ни региональное управление по борьбе с организованной преступностью, созданное в 1993 году, ни многочисленные милицейские спецназы, ни ФСБ, ни новый Уголовный кодекс, принятый недавно, ни даже мощнейшая пенитенциарная система не смогли кардинально изменить криминальную ситуацию в России. На самом деле силы правопорядка проводили большой объем работ — об этом свидетельствовали и победные рапорты об арестах авторитетов, и громкие судебные процессы, и кадры оперативных видеосъемок, то и дело появлявшиеся в программе «Время» (для успокоения населения). Увы, по большому счету, все было без толку: места арестованных лидеров организованной преступности автоматически занимали другие, а разгром какой‑нибудь одной группировки лишь умножал шансы их конкурентов.

Прокурор, циник и прагматик, осознавал очевидное — преступность как явление неискоренима, так же, как неискоренимы людские пороки: жадность, корыстолюбие, злоба, зависть.