– Слушай, – сказал он ему, – взял бы я тебя на выгон стад со мной, потому что мне часто, старому, с бадающимися телятами трудно справиться, но тебе будет тяжело быть пастухом. Лучше тебе немного потерпеть и другой работы искать… Вот в этой стороне лежит местечко. С этим кусочком хлеба дойдёшь до него, там найдёшь работу, чтобы напрасно не клянчить… а Бог сделает остальное… Над сиротой Бог с калитой…

Стадо ревело, идя по улице; пастух поднял палку, крикнул и потянулся дальше. Паренёк привык слушать и послушал старого, стал есть твёрдый чёрный хлеб и поплёлся трактом. Тракт проходил рядом с кладбищем, поэтому он подошёл ещё ко могиле матери и поплакал, поцеловал землю и потащился дальше. Пастух ему ещё раз, издалека, с луга, палкой показал дорогу.

Вот как это случилось, что хлопчик-сирота один шёл дорогой… и немного плакал…

Но тракт, поначалу широкий, начал крутиться и уменьшаться, потом сошлись с ним иные дороги с правой и левой стороны, потом было их несколько, и уже неизвестно было, как попасть, чтобы не заблудиться, в местечко… а поселений не было видно. Солнце припекало и могло быть около полудня. По этой дороге то мелькал всадник, то проносилась бричка, то проползала холопская телега, и никто не обращал на сироту внимания, а бедняки также и спрашивать не смели… Ноги в песке начали уставать… охватил страх…

Сев под сосной на камень, он опустил голову, и снова навернулись слёзы… Затем его пробудило щебетание птицы: вокруг него летал какой-то старый воробей или трясогузка, и крутился как-то так весело, так бодро, что сирота невольно поднял голову и начал к нему присматриваться. Птичка то спускалась к земле, хватала какую-нибудь соломинку, былинку, пушок, и с этой добычей в клюве спешила на сосновую ветку и пряталась в её листьях, то снова пускалась дальше и садилась на маленькую лужу воды и пила, то рылась в песке, обсыпалась им, размахивала крыльями, то, взлетев в воздух, весело пела… Когда из его глаз исчезла серая птичка, мальчику даже грустно сделалось – ему очень была любопытна птичья жизнь… Пока, приблизившись, он не увидел гнездо и своего знакомого, который сам себе делал порядок, укладывал веточки, ножками и клювом стелил и огораживал… Работа была интересная, быстрая и очень красивая… гнездо начало расти на глазах, округлилось, украшалось… А когда паренёк осторожно приблизился, с изумлением заметил, что птичка, которая так крутилась около своей работы, совсем его не боялась…

Люди, за исключением пастуха, как-то ему не много помогли; бедный мальчик подумал, что не мешало бы у такой мудрой птички испросить совет. Поэтому он снял шапочку, очень вежливо поклонился и сказал тихо:

– Уважаемый воробей благодетель, ежели я ошибаюсь в титуле, прошу меня простить, потому что я маленький, не много видел света и могу заблуждаться; затем, прошу прощения, потому что, может, ты иначе зовёшься и какую высшую должность опекаешь..

– Нет, нет, я простой воробей! – сказала птица, садясь на край гнезда. – Чего хочешь, человечек?

– Совета…

Воробей покивал головкой.

– А какого?

– Что мне делать с собой, мама у меня умерла, я совсем один, люди на меня не обращают внимания, некого спросить, что предпринять?

– А присмотрелся ли ты, что я делаю? – сказал воробей.

– Немного, издалека.

– Я также, – говорила птичка, щебеча, – был сиротой, мою мать убил ястреб, когда я ещё едва был птенцом; долго прятался в чаще, живя мушками и червячками, пока немного перьями не оброс… Посоветовал мне один воробей полететь куда-нибудь под крышу в город, где больше людей, разбросанной еды и братишек-воробьёв, но, к счастью, припомнил себе совет матери и остался в деревне…

– А я иду в городок, – сказал хлопчик.