— Разворачивайтесь. — Гремит голос лорда. — Когда уйдёт зараза, вы все будете вольны остаться или уйти в другие сёла, но сейчас, никто не покинет этих холмов.

Они уходят, погрузив тела родителей на телегу. Никто не обернулся, никто кроме девушки, что минуту назад горько рыдала над телом своего отца. Итьен вздрогнул, перехватив её взгляд. Взгляд полный жгучей ненависти, какие наглые эти крестьяне! Один посмел возвысить голос на лорда своего, вторая кинулась на него с ножом! Просто безумие какое-то. Как они вообще посмели? Вся власть идёт от Бога и поднять руку на своего господина, всё равно, что поднять руку на самого Господа! А теперь ещё эта соплячка, сверкает глазищами полными гнева, всё-таки прав епископ — греховная скверна отравила всю эту деревню и за то покарал их Господь. А, как известно, чума не приходит сама по себе, ничто не происходит само по себе. И чума, лишь проявление воли Господа нашего, жестокое, но, видимо, оправданное наказание, за грехи человеческие…

Они пытались выбраться ещё не раз, в разных участках оцепления. Итьен не видел этих попыток, но лорду регулярно приносили донесения и потому он знал. Больно было это слышать. Ведь каждый раз людей пытавшихся уйти, становилось всё меньше и всё реже были попытки. Под конец, несколько крепких мужчин, пытались пойти с мечами и топорами против воинов лорда — их расстреляли из арбалетов, опасаясь заразиться чёрной смертью. Да, в каждом есть грех и Гнев Господень, может поразить любого. Тот, кто уже поражён, проклят навеки, но для других, не всё ещё потеряно — пока не коснутся они проклятых, пока не вдохнут воздух, коим они дышат. Господь милостив и потому, для тех, кто ещё может спастись, он даёт выбор. Не касайся проклятых, не будь с ними и у тебя есть шанс на Спасение, а если поразил тебя Господень Гнев — всё в твоих руках. Сможешь справиться с грехом, поразившим душу, и болезнь уйдёт, они не смогли. Жители деревни — никто из них не смог.

Итьен не знал, сколько уже они здесь. Он вышел за кольцо блокады и прошёл половину пути. Он остановился возле убранного поля пшеницы — они успели убрать поля, и тогда пришла болезнь.

Итьен замер там и не смог сделать больше ни шага. Он не боялся заразиться — его душа была чиста, в нём не было никакого греха, кроме первородного, от коего избавиться не сможет никто и никогда. Лишь после смерти, представ пред Господом, этот древний грех человеческий, будет смыт с души людской, на крылечке, на самой окраине, сидели они. Та девушка, полная греховной ненависти к служителям Господним. Она сидела на ступеньке, обняв маленькую девочку, видимо, свою сестру. Обе покрыты чёрными, гнойными струпьями — болезнь поразила их. На нижней ступеньке, лежал подросток. Его тело было полностью покрыто струпьями. Рубашки нет, только её обрывки треплет холодный ветер на худых плечах. Похоже, в порыве горячки, парень срывал с себя одежду — его пустые глаза обращены к небу. Парень мёртв, девушка подняла глаза, пустые, уставшие глаза мертвеца, она его заметила и в этих глазах полыхнула такая страшная ненависть, что Итьен вздрогнул всем телом, едва не упав на ровном месте.

Перекрестившись, шепча слова молитвы, он поспешил прочь — этот ужасный взгляд, будет преследовать его ещё долго…

Пошёл снег. Пушистый, мягкий снег. Призрачный свет звёзд отражался от снежинок, и ночь казалась воистину волшебной. Итьен покинул временное жильё, где спал на голом полу, как и положено монаху, был он в лишениях, страдая от холода и голода, спал среди простой солдатни.