– Мадам, король не принимает! Еще через полчаса:

– Мадам, Его Величество занят и не сможет уделить вам время.

– Я жду, – отвечала Аранта надтреснутым, непривычно спокойным голосом, ошибочно принимаемым за покорность, и никуда не двигалась с банкетки напротив рабочего кабинета короля. Ее неподвижное лицо серело на фоне царившей здесь рабочей суеты.

Аранта покинула Белый Дворец утром, сразу же, как вдоль его стен встала цепь алебардистов, и сразу же направилась за объяснениями. Однако на пороге ее остановили два чрезвычайно вежливых секретаря. Вероятно, на ее счет Рэндалл отдал особое распоряжение. Однако и прогнать ее они тоже не могли. Едва ли, ввиду сложившейся ситуации, кто‑либо осмелился поджать губы в ее сторону. Чем она и намеревалась воспользоваться, даже если придется превратиться в камень.

Должно быть, она старела. Или это привычка к размеренной жизни в роли первой… ну, почти первой леди королевства заставляла ее голову клониться, а глаза – слипаться от усталости. Когда‑то она сутками стояла у операционного стола и видела такие военные ужасы, от каких в пору лишаться чувств по десяти раз на дню. Но ни одно из тех воспоминаний не вышибало у нее почву из‑под ног, как это сделала сегодняшняя ночь. Сознание ее мерцало, временами отказываясь отмечать людей и разговоры вокруг, но она должна была… Что? Отмежеваться?

Веки стали свинцовыми, она уже не видела проходящих мимо выше их обуви. Платье, казалось, набрякло влагой от каменных стен. Вентиляция в Белом Дворце, подумалось ей в дремоте, поставлена куда лучше, чем в этом отравляющем самое себя склепе.

К ней подходили, склонялись, о чем‑то спрашивали, предлагали, кажется, проводить в покои… Она только отрицательно качала головой. Если она пойдет спать или еще каким‑то образом сдастся, чудовище, живущее в Рэндалле Баккара, сожрет, не поморщившись, эту очередную победу. Еще больше выжженного пространства окажется вокруг.

Здесь, в канцелярском крыле, где вершились государственные дела, не было и следа той бездеятельности, в какой она упрекала Рэндалла, ожидая штурма перед разбитой стеклянной стеной Белого Дворца. А стало быть, все это было… сделано, срежиссировано, запланировано заранее. Все случилось так, как он хотел. Как это бывало всегда, когда речь шла о Рэндалле Баккара. Значит, ему отвечать за Эсперансу дель Рей, щепку, отлетевшую прочь при рубке леса. Она сама спросит с него, если никто другой не осмелится.

Она так и заснула или потеряла сознание, когда дверь наконец отворилась, и ее потупленный взор уперся в сапоги Рэндалла.

– Ладно, – услыхала она словно издали, – поговорим, раз ты такая упрямая.

Действие переместилось в его кабинет, дверь захлопнулась, отсекая беготню клерков и вестовых. Бодрящий запах горячего хиндского кафа привел ее в себя, послужив назойливым напоминанием о том, что Рэндалл якобы всегда знает, что ей нужно. И смутить его невозможно. Спустя некоторое время она обнаружила себя сидящей в кресле.

– Откуда ты высосал эту государственную измену?

– Ты предпочла бы разговор о колдовстве на государственном уровне?

– Не увиливай. Ты поручил мне разобраться с Веноной Сарианой. Ты предложил мне вытащить из ее грязного белья какую‑нибудь мелочь или вовсе обелить ее имя. Таковы твои собственные слова.