Она покачала головой.

— Нуну не разбудишь. Она никогда не просыпается среди ночи. Спит, как убитая.

Мы вошли в комнату Женевьевы и стали прислушиваться. Тишина.

— Подождите минутку, мисс, — взмолилась она. Они то замолкают, то стучат снова.

— В какой стороне?

— Не знаю… Думаю, прямо внизу.

Прямо внизу было подземелье. Женевьева об этом, конечно, знала.

— Сейчас опять начнется, я знаю, — не унималась Женевьева. — Вот! Кажется, я слышу…

Мы сидели, напряженно прислушиваясь. В липах под окнами кричала какая-то птица.

— Это сова, — сказала я.

— Конечно, сова. Думаете, я не знаю! Вот!

Тут я тоже услышала. Шлеп, шлеп. Сначала тише, потом громче.

— Это внизу.

— Мисс… Вы говорили, что не испугаетесь.

— Давай-ка пойдем и посмотрим, что там происходит.

Я взяла у нее свечу и стала спускаться по лестнице. Женевьева верила в меня, и это придавало мне храбрости, хотя бродить по темному замку было страшновато.

Мы дошли до дверей оружейной галереи и остановились. Снизу отчетливо доносилось какое-то постукивание. Я почувствовала, как по телу побежали мурашки. Женевьева вцепилась в мою руку. В ее испуганных глазах плясали огоньки от горящей свечи. Она хотела что-то сказать, но я приложила палец к губам.

Снова тот же звук.

Снизу, из подземелья.

Больше всего мне хотелось развернуться и опрометью броситься назад, к себе в комнату. Думаю, Женевьеве тоже. Но от меня она такого не ожидала, и я не могла показывать ей, что боюсь, что одно дело быть отважной днем и совсем другое — в подземелье старого замка, глухой ночью.

Она кивнула на каменную винтовую лестницу, и я, одной рукой подхватив длинные юбки и сжимая свечу, другой взялась за веревочные перила и стала спускаться вниз. Женевьева, последовавшая за мной, оступилась, но к счастью, наткнулась на меня и не скатилась вниз по лестнице. Она вскрикнула и зажала рот руками.

— Все в порядке, — прошептала она. — Я просто наступила на свой халат.

— Ради всего святого, придерживай подол.

Она кивнула, но через несколько секунд мы снова остановились, пытаясь удержать равновесие. У меня сердце чуть не разрывалось от страха. Думаю, у Женевьевы — тоже. Если бы в ту минуту она сказала: «Давайте вернемся. Здесь ничего нет», я бы охотно согласилась.

Но вера в меня помешала ей произнести эти слова.

Теперь кругом было тихо. Я прислонилась к каменной стене и сквозь одежду почувствовала, какая она ледяная по сравнению с горячей рукой вцепившейся в меня Женевьевы.

Нелепо. Зачем я брожу по замку ночью? А если нас увидит граф? Как глупо я буду выглядеть! Я должна прямо сейчас вернуться в свою комнату, а утром рассказать о звуках, которые слышала ночью. Но Женевьева подумает, что я боюсь. И будет права. Если я поддамся страху, то наверняка потеряю ее уважение, благодаря которому могу оказывать на нее некоторое влияние. Это влияние было мне необходимо, чтобы помочь ей победить демонов, поселившихся в ее подсознании и толкавших ее на ненормальные поступки.

Я подобрала юбки повыше, спустилась по лестнице и, оказавшись внизу, распахнула кованную железом дверь в подземелье. Темница как будто раскрыла свою черную пасть, вид которой не внушал никакого желания продолжать нашу экскурсию.

— Звук доносится оттуда, — прошептала я.

— О… мисс… Я не смогу туда войти.

— Это всего лишь старые камеры.

Женевьева потянула меня за руку.

— Пойдемте назад, мисс.

Не безумие ли — разгуливать с одной свечой по неровному полу подземелья? Женевьева уже чуть не свалилась с лестницы, а в темнице было бы куда опаснее! Так я себе говорила, но правда заключалась в том, что от мрачности холодных тюремных стен в жилах стыла кровь, и все мое существо рвалось назад, наверх.