— Никто не запретит мне видеть Жан-Пьера… и всех остальных.
— Ты ведешь себя, как школьница. Подложила ей улиток и думаешь, что это поможет?
— А разве нет? Вы не слышали, как она кричала? Держу пари, что она испугалась. И поделом.
— Ты же знаешь, что она этого так не оставит.
— Пусть делает, что хочет, а я буду делать то, что хочу я.
Спорить было бесполезно, и я ушла. Мое беспокойство переросло в тревогу. Не только из-за глупого поведения девочки, вызванного грубым вмешательством в ее жизнь, но также из-за ее увлечения Жан-Пьером.
На следующее утро в галерею пришла Клод. На ней был синий костюм для верховой езды и голубая жокейская шапочка. Ее обычно светлые глаза казались синими от гнева, но я сделала вид, что ничего не замечаю.
— Ночью произошел отвратительный случай, — сказала она. — Возможно, вы слышали.
— Да, до меня доносились какие-то звуки.
— Манеры Женевьевы достойны сожаления, но удивляться тут нечему, если принять во внимание с кем она водит дружбу. — Я подняла брови. — И я думаю, мадемуазель Лосон, что во всем виноваты вы. Согласитесь, это после вашего приезда она начала якшаться с виноделами.
— Эта дружба не имеет ничего общего с ее дурными манерами. Когда я приехала, они уже тогда были достойны сожаления.
— Я убеждена, что вы на нее плохо влияете, и по этой причине требую, чтобы вы уехали.
— Уехала?
— Да, это самый лучший выход из создавшегося положения. Я прослежу, чтобы вам заплатили за работу, а мой муж может помочь вам найти другое место. И никаких возражений. Через два часа вас не должно быть в замке.
— Но это невозможно. Я не закончила реставрацию картин.
— Мы найдем кого-нибудь другого.
— Вы не понимаете. Я использую свои собственные методы и не могу бросать картину, не закончив.
— Я здесь хозяйка, мадемуазель Лосон, и прошу вас уехать.
Как она уверена в себе! Есть ли у нее на это основания? Неужели она имеет такое влияние на графа? Стоит ей попросить, и все исполнится? Не переоценивает ли она свое влияние на графа?
— Меня нанял граф, — напомнила я ей.
Она скривила губы.
— Значит, он вас и рассчитает.
Я почувствовала леденящий страх. У нее, должно быть, есть веские причины для такой непоколебимой уверенности в своих силах. Возможно, она уже говорила обо мне с графом и он, чтобы доставить ей удовольствие, согласился на мое увольнение. Пытаясь отогнать от себя дурные предчувствия, я пошла за ней в библиотеку.
Она резко распахнула дверь и позвала:
— Лотер!
— Что дорогая? — откликнулся он.
Увидев меня, он поднялся со стула и с ошеломленным видом направился нам навстречу. Потом кивнул мне в знак приветствия.
— Лотер, я сказала мадемуазель Лосон, что она больше не может здесь оставаться. Но она отказывается получить расчет от меня, вот почему я привела ее к тебе. Скажи ей!
— Сказать ей? — переспросил он, глядя то на меня, то на нее.
Я всем своим видом выражала презрение, она же была раздражена, но даже это ей шло: на щеках выступил румянец, подчеркивавший синеву глаз и белизну ровных зубов.
— Женевьева положила мне в кровать улиток. Такая мерзость!
— Боже! — вырвалось у него. — Неужели эти глупые шутки доставляют ей удовольствие?
— Она думает, что это очень забавно. У нее ужасные манеры. Но что еще ждать от нее, если… Ты знаешь, что Бастиды — ее лучшие друзья.
— Нет, этого я не знал. |