— Как же я этого не увидела? Когда я впервые познакомилась с Принцем Рисом, у меня возникло чувство, будто я его уже когда-то встречала, но я посчитала, что это из-за того, что его фотографии были повсюду, — я покачала головой. — Что насчёт Брюса, Мориса и других твоих друзей, которые знали тебя в то время? Никто из них не увидел сходство между тобой и самым известным фейри в мире?

Папа пожал плечами.

— Сомневаюсь, что они вспомнят, как именно выглядел я в то время, не увидев фотографию. Такое происходит, когда взрослеешь вместе. А что касается всех остальных, люди не всегда хотят видеть то, что находится перед ними, особенно когда они не выискивают это. Кто задумался бы о связи между мной и Благим принцем? Даже ты не подумала.

Я посмотрела на оба снимка. Из своего личного опыта я знала, как просто не увидеть того, что было прямо перед самым носом. Меня до сих пор удивляло, как я не осознала, кем был Лукас, пока Рогин Хавас не оговорился.

Я сжала губы, подбирая правильные слова.

— Принц Рис похож на тебя, но это не означает, что он Калеб. Я хочу сказать… Калеб мёртв. Вы с мамой видели его, было вскрытие и похороны.

Всё внутри меня вздрогнуло, и я увидела такую же реакцию на лице папы. Они никогда не любили разговаривать о том времени, но теперь этого было не избежать.

Он поменял положение, и прежде чем вновь посмотреть на меня, на миг отвёл глаза.

— Патологоанатом сказал, что Калеб умер от атрезии лёгочной артерии, которая почти всегда диагностируется вскоре после рождения ребёнка. Калебу было два месяца, и он не показывал никаких симптомов. Он выглядел как нормальный, здоровый малыш. Твоя мама… — он сглотнул. — Она не поверила, что мёртвое тело, которое она обнаружила в колыбельке, было нашим ребёнком. Она сказала, что мама всегда узнает своего ребёнка. И что кто-то украл нашего, подменив его на мёртвого.

Голос папы надломился на последнем слове. Слёзы защипали мои глаза, и я сморгнула их.

— Малыш выглядел как Калеб, и патологоанатом сказал, что ничего подозрительного в его смерти нет. Я объяснил это твоей маме, но она была слишком убита горем, чтобы поверить. Ничто не могло убедить её, что Калеб был мёртв.

— Что ты сделал? — спросила я, после тщетных попыток проглотить стоявший в горле ком.

Я всегда видела печаль в глазах мамы, когда звучало имя Калеба, и родители никогда не вдавались в подробности его смерти, кроме официальной причины.

Он прочистил горло.

— Я думал, что она примет это спустя несколько дней, но она отказалась даже заниматься похоронами. А потом она начала подходить к незнакомцам с младенцами и проверять, не был ли это Калеб, — папа умолк, его лицо исказило от боли. — Первый год был очень плохим. С течением времени они начала больше походить на прежнюю себя, но думаю, она не была счастлива, пока мы не узнали, что она беременна тобой.

— Вы никогда ничего мне такого не рассказывали, — хрипло сказала я.

— Мама не хотела, чтобы ты знала. Это были тёмные времена в нашей жизни, и она стыдится своего поведения, — его лицо исказилось агонией. — Никто не поверил ей, когда она сказала, что ребёнок был не Калебом… даже я не поверил. А оказывается всё это время она была права.

Мне надо было чем-то занять себя. Я положила альбом на кофейный столик и, встав с дивана, стала вышагивать по комнате. Было слишком тяжело думать о том, что пережили родители в те годы, поэтому я сосредоточилась на их исчезновении.

— Пап, что случилось в ночь вашего исчезновения?

Он расправил плечи, словно стряхивал с себя всю боль.

— Твоя мама хотела увидеть принца лично.