– Мне с трудом верится, что война закончилась, – сказала Кассандра.

Эллерт кивнул:

– Скорее всего война с Риденоу тоже закончилась; лишь мой отец и Дамон‑Рафаэль искренне хотели нанести им поражение и выгнать их обратно в пустыню. Я не думаю, что остальные лорды будут возражать, если они останутся в Серраисе.

– Что сейчас творится в Тендаре, Эллерт?

– Откуда мне знать? – Он слабо улыбнулся. – У нас имеется достаточно доказательств неточности моего предвидения. Скорее всего, принц Феликс будет править до тех пор, пока Совет не объявит о его наследнике. Мы с тобой оба знаем, на кого в первую очередь может пасть их выбор.

– Я не хочу быть королевой, – прошептала она, передернув плечами.

– Я тоже не хочу быть королем, любимая. Но, вмешиваясь в великие события нашего времени, мы оба понимали, что не сможем противиться неизбежному. – Он вздохнул. – Если все будет так, как я думаю, то первым же указом я назначу Феликса Хастура своим верховным советником. Он был рожден для трона и учился искусству правления. Кроме того, он эммаска, а значит, долгожитель – как и все, кто несет в себе кровь чири. Он может пережить два или три царствования. А поскольку он не в состоянии иметь сына, то он будет самым полезным и незаинтересованным советником, которого только можно представить. Вдвоем мы можем стать чем‑то вроде полноценного короля, который нужен Доменам.

Он обвил рукой талию Кассандры и привлек ее к себе. Ему вспомнилось напоминание Дамона‑Рафаэля: учитывая модифицированные гены Кассандры, смешение крови Хастуров и Эйлардов может в конце концов привести к рождению жизнеспособного ребенка.

– Я многому научилась в Башне, – сказала Кассандра, уловившая ход его мыслей. – Можешь быть уверен, я не стану носить ребенка, который может убить меня при родах или умрет в юности от пороговой болезни. Конечно, определенный риск остается всегда… – Она встретилась с ним взглядом и улыбнулась. – Но после всего, что мы пережили вместе, можно и рискнуть.

– Для этого будет время. А если боги окажутся неблагосклонны к нам, то у Дамона‑Рафаэля есть полдюжины сыновей‑недестро. По меньшей мере один из них должен обладать задатками, необходимыми для будущего короля. Я получил хороший урок и знаю, к чему может привести гордость человека, стремящегося захватить трон ради своих сыновей.

Заглядывая в будущее, он мог увидеть туманное, едва различимое лицо подростка, который унаследует его трон. Он чувствовал, что это будет ребенок крови Хастуров, но чей сын – его собственный или Дамона‑Рафаэля? Он не знал, да это его и не интересовало.

Эллерт очень устал и был более удручен смертью брата, чем мог признаться даже самому себе. «Хотя я решился убить его в случае необходимости, сейчас мне жаль его. В конце концов, именно я держал перед ним зеркало его собственной души и вынудил обратить смертоносное лезвие против себя». Он знал, что никогда полностью не освободится от горя и чувства вины за принятое решение, которое – независимо, узнает ли об этом кто‑нибудь или нет, – стало первым сознательным актом его правления.

В небе послышался слабый рокот, и Кассандра испуганно вздрогнула. Затем, глядя на моросящий дождь за окнами и на темную полосу грозового фронта, двигавшуюся через долину, она пожала плечами:

– Думаю, это обычная летняя гроза. Однако теперь я уже не смогу видеть молнии, не думая о… – Женщина на мгновение замолчала. – Как ты думаешь, Эллерт, Рената была права? Следовало ли дому  Микелу позволить ей уничтожить ларан  Дорилис, пока девочка спит?

– Не знаю, – с беспокойством отозвался Эллерт. – После всего, что здесь произошло, я не тороплюсь доверять своему предвидению.