|
— Нет, за призрак красавицы Дианы де Пуатье. Мне говорили, что он появляется в Лувре. — Знаете, я за вас не беспокоюсь, – сказала Маргарита, – вы сделаете карьеру при дворе. Вы говорите, у вас есть письмо к королю? Сейчас вам не удастся с ним увидеться. Но это не беда. Где письмо? Я передам… Только поскорее, прошу вас. Ла Моль вмиг распустил шнурки своего камзола и вынул из-за пазухи письмо, завернутое в шелк. Маргарита взяла письмо и прочла надпись. — Вы господин де Ла Моль? – спросила она. — Да, ваше величество. Боже мой! Откуда мне такое счастье, что вашему величеству известно мое имя? — Я слышала, как его упоминали и король, мой муж, и герцог Алансонский, мой брат. Я знаю, что вас ждут. Королева спрятала за свой тугой от вышивок и алмазов корсаж письмо, только что лежавшее на груди молодого человека и еще хранившее ее тепло. Ла Моль жадно следил за каждым движением Маргариты. — Теперь, сударь, – сказала она, – спуститесь в нижнюю галерею и ждите там, пока за вами не придут от короля Наваррского или от герцога Алансонского. Один из моих пажей проводит вас. С этими словами Маргарита пошла своей дорогой. Ла Моль посторонился, но коридор был так узок, а фижмы королевы Наваррской так широки, что ее шелковое платье коснулось одежды молодого человека, и в то же время аромат духов наполнил пространство, где она прошла. Ла Моль вздрогнул всем телом и, чувствуя, что сейчас упадет, прислонился к стене. Маргарита исчезла, как видение. — Сударь, вы идете? – спросил паж, которому было приказано проводить Ла Моля в нижнюю галерею. — Да, да! – восторженно воскликнул Ла Моль, видя, что юноша указывает туда, куда удалилась Маргарита: он надеялся догнать ее и увидеть еще раз. В самом деле, выйдя на лестницу, он заметил королеву, уже спустившуюся в нижний этаж; случайно или на звук шагов Маргарита подняла голову, и он увидел ее снова. — О, это не простая смертная, это богиня, – следуя за пажом, прошептал Ла Моль, – как сказал Вергилий Марон: «Et vera incessu patuit dea» (Настоящую богиню видно по походке (лат.).). — Что же вы? – спросил юный паж. — Иду, иду, простите, – отвечал Ла Моль. Паж прошел вперед, спустился этажом ниже, отворил одну дверь, потом другую и остановился на пороге. — Подождите здесь, – сказал он. Ла Моль вошел в галерею, и дверь за ним затворилась. Галерея пустовала, только какой-то дворянин прогуливался взад и вперед и, видимо, тоже кого-то поджидал. Вечерние тени, спускаясь с высоких сводов, окутывали все предметы таким густым мраком, что молодые люди на расстоянии двадцати шагов не могли разглядеть один другого. Ла Моль пошел навстречу этому дворянину. — Господи помилуй! – подойдя к нему совсем близко, тихо сказал он, – ведь это граф де Коконнас. Пьемонтец обернулся на шум шагов и стал разглядывать Ла Моля с неменьшим изумлением. — Черт меня побери, если это не господин де Ла Моль! – вскричал он. – Тьфу, что я делаю?! Ругаюсь в доме короля! А впрочем, сам король ругается, пожалуй, еще похлеще, и даже в церкви. Итак, мы оба в Лувре? — Как видите; вас провел господин Бэм? — Да! Очаровательный немец этот господин Бэм. А кто провел вас? — Господин де Муи… Я ведь говорил вам, что гугеноты тоже немало значат при дворе… Что ж, повидались вы с герцогом де Гизом? — Еще нет… А вы получили аудиенцию у короля Наваррского? — Нет, но скоро получу. |
