|
— Ага! Прекрасно, – сказал Генрих. – Мы еще не скоро дойдем до моей камеры? — Вы уже пришли, ваше величество, – произнесла какая-то тень, вырисовывавшаяся во мраке, но становившаяся по мере того, как к ней приближались, все более зримой и ощутимой. Генриху этот голос показался знакомым, а сделав несколько шагов, он узнал и лицо. — Ба! Да это вы, Болье! – сказал он. – За каким чертом вы сюда явились? — Государь! Я только что получил должность коменданта Венсеннской крепости. — Что ж, дорогой друг, ваш дебют делает вам честь: вы заполучили узника-короля – это отнюдь не плохо. — Простите, государь, – возразил Болье, – но до вас я уже принял двух дворян. — Каких? Ах, простите, быть может, я нескромен? В таком случае будем считать, что я ничего не сказал. — Ваше величество! У меня нет предписания соблюдать тайну. Это господин де Ла Моль и господин де Коконнас. — Ах, верно! Я видел, что они арестованы. Как эти несчастные дворяне переносят свое несчастье? — Совсем по-разному: один весел, другой печален; один распевает, другой вздыхает. — Кто же из них вздыхает? — Господин де Ла Моль, государь. — Честное слово, мне понятнее тот, кто вздыхает, чем тот, который распевает. Судя по тому, что я видел, тюрьма – место отнюдь не веселое. А на каком этаже их поместили? — На самом верхнем – на пятом. Генрих вздохнул. Ему самому хотелось попасть туда. — Что ж, господин де Болье, будьте любезны показать мне мою камеру. Я очень устал сегодня днем и потому так тороплюсь попасть в нее. — Пожалуйте, ваше величество, – сказал Болье, указывая на распахнутую дверь. — Номер второй, – прочел Генрих. – А почему не первый ? — Он уже предназначен, ваше величество. — Ага! Как видно, вы ждете узника познатнее меня! — Я не сказал, ваше величество, что этот номер предназначен для узника. — А для кого же? — Пусть ваше величество не настаивает, а то я вынужден буду промолчать и тем самым не оказать вам должного повиновения. — Ну, это Другое дело, – сказал Генрих и задумался глубже, чем прежде: номер первый явно заинтересовал его. Впрочем, комендант не изменил своей первоначальной вежливости. С бесконечными ораторскими изворотами он поместил Генриха в его камеру, принес тысячу извинений за возможные неудобства, поставил у двери двух солдат и вышел. — Теперь, пойдем к другим, – сказал комендант тюремщику. Тюремщик пошел первым. Они двинулись в обратный путь, прошли допросную палату, коридор и очутились опять у лестницы; следуя за своим проводником, де Болье поднялся на три этажа. Поднявшись тремя этажами выше, тюремщик открыл одну за другой три двери, каждая из которых была украшена двумя замками и тремя огромными засовами. Когда он начал отпирать третью дверь, из-за нее послышался веселый голос. — Эй! Черт побери! – крикнул голос. – Отпирайте скорее хотя бы для того, чтобы проветрить! Ваша печка до того нагрелась, что здесь того и гляди задохнешься! Коконнас, которого читатель, несомненно, уже узнал по его любимому ругательству, одним прыжком перемахнул пространство от своего места до двери. — Одну минутку, почтеннейший дворянин, – сказал тюремщик, – я пришел не для того, чтобы вас вывести, я пришел для того, чтобы войти к вам, а за мной идет господин комендант. |
