— Мама…

— Мой сын, когда ты поймешь, что ты окружен врагами? Как ты можешь говорить: «Он — мой друг?» Откуда тебе известно, кто твой друг? Этот адмирал-гугенот не может подарить тебе свою дружбу. У него есть только его вера. Ради гугенотов он позволит разорвать тебя на части. Он мужественный человек, я признаю это. Он не боится страданий… не боится умереть ради его дела. Он так мало бережет себя. Неужели ты думаешь, что он будет беречь тебя? Он приведет тебя к гибели, пронзит шпагой твое сердце… во имя своей веры. Он вздернет тебя на дыбу, будет вытягивать твои конечности, ломать тебе кости… отсечет тебе голову… и все это ради его дела.

Король смотрел прямо перед собой; она положила руку на его дрожащее предплечье.

— Но мать, которая выносила тебя, питает к тебе любовь, на которую способна она одна. Ты можешь быть королем, но прежде всего ты — ее сын. Ребенок, которого она кормила грудью. Мать никогда не забывает об этом, мой мальчик. Она способна умереть ради счастья своих детей. И если им суждено стать королями, только ей они должны доверять. Другим же — нет. Другие думают лишь о власти. Они будут смеяться, глядя, как тебя мучают. «Король мертв, — скажут они, — да здравствует новый король». О, ты глупец, если позволяешь обманывать себя человеку, который, возможно, действительно велик, но хочет одного — видеть гугенотов хозяевами этого королевства… Мечтает посадить гугенота на трон. Он будет добиваться этого даже ценой твоей жизни. Что он сказал тебе? Какой совет дал?

Карл принялся дергать пальцами свой камзол. Посмотрел на мать глазами, полными муки.

Она нежно обняла его.

— Скажи мне, дорогой, — прошептала Катрин. — Скажи твоей маме.

— Я не могу… не могу… эта наша тайна.

— Он упомянул… твою маму?

Король молча уставился на Катрин; его глаза были выпучены, губы искривились.

— Что он сказал обо мне, сын? — спросила Катрин.

— Ты мучаешь меня, — закричал король. — Оставь меня. Я хочу побыть один.

Он оттолкнул ее и, бросившись на диван, вцепился зубами в подушку.

— Я не скажу. Не скажу. Оставь меня. Он был прав, когда сказал, что ты… мой злой гений, что я должен править самостоятельно. Я буду делать это, уверяю тебя. Оставь меня… оставь меня.

Катрин склонила голову; он подтвердил ее опасения. Она позвала Мадлен и послала ее успокоить короля. Герцог Анжуйский ждал мать в ее покоях. Он почувствовал царивший во всем дворце страх; он видел, как люди смотрели на улицах на короля и его приближенных.

— Мама, — сказал он, — что нас ждет?

— Прежде всего мы должны уничтожить этого надоедливого адмирала.

— Как мы осуществим это? Он владеет магией… более сильной, чем наша. Похоже, его невозможно убить.

— Мы найдем способ, — мрачно сказала Катрин.

Он поклялся отомстить людям, пытавшимся убить адмирала, и был полон решимости выполнить свою клятву.

Не посоветовавшись с матерью, он распорядился арестовать нескольких близких де Гизу мужчин, в том числе Шануана де Вилльмура.

— Если Генрих де Гиз — соучастник преступления, он поплатится за это жизнью.