Катрин воспользовалась первой же возможностью остаться наедине с сыном.

— О, Карл, — печально промолвила она, — ты следуешь дурному совету, объявляя войну Генриху де Гизу. Неужели ты еще не оценил силу этого человека? Если бы ты говорил так в Блуа или Орлеане, в Шамборе или Шенонсо, я бы сказала, что ты не взвешиваешь свои слова. Но произносить такие угрозы в Париже — значит совершать величайшую глупость. Подняв руку на герцога, ты восстановишь против себя весь город, потому что парижане — на стороне Генриха. Ему достаточно только подать им знак, и весь город бросится на его защиту. Ты — король Франции, но он — король Парижа.

Но король не отказался от своего замысла. Он помнил слова его друга Колиньи. Он, Карл, отомстит за адмирала. Если для этого необходимо убить де Гиза, значит, герцог умрет, какие бы последствия это ни сулило.

Катрин пыталась повлиять на сына.

— В такое время мы должны быть дипломатичными. Ты можешь легко найти козла отпущения для адмирала. Вполне подойдет человек из окружения твоего брата, поскольку говорят, что ружье принадлежало одному из его охранников. Сам Шануан… если это тебе необходимо. Но предупреждаю тебя — если ты хочешь остаться королем Франции, не трогай короля Парижа!

— Мадам, — произнес король необычным для него спокойным голосом, — я принял решение.

Она невозмутимо улыбнулась, но в душе ее бушевала буря.

Она покинула короля и, переодевшись торговкой, выскользнула через малоизвестную дверь из Лувра. Сквозь уличную толпу Катрин направилась на Рю Сент-Антуан. В городе царила неспокойная атмосфера. Люди обсуждали покушение на адмирала — католики с удовлетворением, гугеноты — со страхом Катрин проникла через заднюю дверь в особняк де Гизов и сказала слуге, что у нее есть сообщение для герцога; она отметила, что ее не узнали.

— Я должна увидеть герцога лично, — заявила Катрин. — Я послана королевой-матерью.

Наконец ее провели к Генриху, который был со своим братом, герцогом Майеннским; увидев гостью, Генрих немедленно отпустил всех своих приближенных.

Когда двери закрылись, Катрин спросила:

— Вы уверены, что нас не могут подслушать?

— Говорите без страха, мадам, — сказал де Гиз.

Она сердито посмотрела на него.

— Славное дельце. Похоже, нам все-таки следовало воспользоваться услугами герцогини. Этому неловкому идиоту нужно отрубить руки.

— Ваше Величество, вы должны понять, — сказал герцог Майеннский, — что тут нет вины этого человека. Во всей Франции не найти лучшего стрелка.

— Мадам, — вставил де Гиз, — он не виноват в том, что адмирал наклонился. Это судьба.

— О! — воскликнула Катрин, стиснув пальцами браслет. — Я всегда боялась, что его защищает какая-то могучая магия. Почему… почему он должен был наклониться в тот миг?

— И просто поднять упавший на землю листок, — мрачно продолжил де Гиз. — Если бы не это, у стрелка не было бы проблем.

— Послушайте, — сказала Катрин. — Король арестовал кое-кого из ваших людей. Несомненно, вам это уже известно. Ваш человек бросил там ружье. Считают, что он ускакал на коне, стоявшем в конюшне одного из ваших друзей. Король поклялся отомстить вам. Вы должны немедленно покинуть Париж.

Гиз улыбнулся.

— Но, мадам, это было бы настоящей глупостью.

Покинуть сейчас Париж? Это равносильно признанию вины.

— Думаю, — сказал герцог Майеннский, — что Ее Величество хочет изложить нам какой-то план.

— Вы правы.