Когда она встала и съела грибы, размокавшие в миске с водой, они подействовали на нее почти мгновенно. Усталость сразу отпустила. Двигаясь чуть ли не легко и гибко, она приготовила все, что было нужно для путешествия.

Голая, с распущенными волосами, с ожерельем из перьев, когтей и зубов, она плясала вокруг табурета, била в бубен, пела, размахивала колдовскими костями, сидела и раскачивалась, а грохот мировой мельницы становился все громче и громче. Вот закружилась чернота. Тело Гуннхильд опустилось на пол. А душа вылетела из него и устремилась в пламя свечи.

Рассвет только-только окрашивал бледным светом небо, покрытое рваными облаками. Дул сырой ветер, моросил дождь. Бесчисленные лошади моря — волны — трясли белыми гривами. Тень устремилась к востоку.

XXXI

Всю Норвегию закрывали темно-серые тучи; северный ветер нещадно подгонял их полет. А позади этих туч поднималась еще более суровая темнота — верный предвестник шторма. Только-только выбравшееся из-за гор утреннее солнце бросало длинные лучи, разбивавшиеся в сверкающие искры в ревущих бурных волнах. Высокие крутые берега Согне-фьорда и островов, застрявших в его пасти, заставляли ветер несколько умерить ярость, но он все так же вызывающе свистел и пенил воду. Птицы сидели на земле и почти не поднимались в воздух. И все же никто не обратил внимания на одинокую ласточку. Здесь должна была вскоре начаться битва.

Двигаясь на юг мимо Стада, Хокон узнал, что флот Рагнфрёда находился во фьорде. Корабли ярла шли, придерживаясь удобных для мореплавания проливов. Их была просто туча: кнарры, каррисы, шкуты, рыбацкие лодки. Этот флот растянулся на милю, если не больше. Солнечные лучи вспыхивали, отражаясь от начищенного железа. Большинство кораблей Рагнфрёда было крупнее, но по количеству его флот уступал тому, что приближался с севера, едва ли не втрое.

Хокон миновал вход во фьорд и направился куда-то дальше. Впрочем, почти сразу же на его кораблях затрубили рога и послышались громкие команды. Ярл направился к замыкавшему фьорд с юга мысу, этакой шпоре, носившей название Динганесс. На нем располагалась хорошо заметная на фоне окружавших холмов и скал почти плоская равнина, украшенная свежей травой. Ее зелень казалась при столь пасмурной погоде невероятно яркой, а над ней кое-где простирали свои ветви деревья, собравшиеся в несколько рощиц. Поодаль виднелись немногочисленные дома — деревня, обитатели которой сбежали вместе со своей скотиной, как только заметили приближение королевского флота.

Моряки Хокона потащили свои корабли на отмели. Ярл одним из первых оказался на берегу и принялся размечать поле для битвы. Пока войско выгружалось на берег, его предводители все время понукали людей криками. Знамена бились на ветру.

Рагнфрёд не имел возможности уйти на юг. Половина кораблей Хокона болталась в море, чтобы встретить его, если он попытается прорваться. Если даже ему это удастся, то ярл погонится за ним и рано или поздно догонит, а к тому времени короля могут покинуть некоторые из его соратников. Волку оставалось оскалить клыки и кинуться вперед. Он высадил свое войско на небольшом расстоянии к северу от противника. Воины пробежали по отмели к берегу и быстро начали строиться. Хокон, занятый высадкой остальной части своих сил — теперь уже они не требовались в море, — не стал препятствовать ему.

Поднявшись повыше, Гуннхильд наблюдала за происходившим. Она не могла сделать ничего иного — пока еще не могла. Ей следовало хранить свою силу на случай крайней необходимости.

Хокон оставался там, где высадился. Рагнфрёд двигался к нему. Гуннхильд поняла его замысел. Король собрал свое войско в похожий на клин строй, именовавшийся свиньей; в незапамятные времена сам Один показал его Харальду Зубу Сражений. Клин нацеливался прямо на ярла. Много раз бывало, что малые силы разбивали много большие. Ее сын должен хорошо помнить, что это не раз удавалось Хокону Воспитаннику Ательстана.