Лязг! Лязг! В это время Кайковарр направил шомала прочь с дороги, стремясь подобраться с тыла.
Обнаружив, что противник способен отражать грубые рубящие удары, первый патрульный сменил тактику. Держа клинок горизонтально, он сделал несколько крадущихся шагов вперед, а затем вдруг поймал меч Хассельборга в захват и резким движением клинка вырвал его. Ноги солдата сработали, как стальные пружины, когда он прыгнул вперед и выложился в выпаде. Острие ударило Виктора прямо под сердце.
Глава 4
На мгновенье Хассельборг решил, что он уже покойник. Но скрытая под одеждой кольчуга остановила меч, и вражеский клинок лишь скользнул по ней вверх. Виктор рефлекторно уперся ногами в землю, схватил клинок и рванул на себя. Меч вылетел из руки солдата и несколько раз перевернулся в воздухе.
«Ао!» – орал сзади всадник, но Хассельборг не обращал на него внимания, нашаривая в правом кармане куртки кастет. Кинжал в левой руке противника метнулся ему навстречу. Но, опережая удар, левая рука самого Хассельборга схватила запястье патрульного и дернула его к себе. Солдата мотнуло вперед, и тут другая рука Виктора выскочила из кармана с кастетом. Хук правой в челюсть прошел с мясистым звуком, и у врага подогнулись колени. Нанеся еще один удар, Хассельборг бросил кастет и выхватил собственный кинжал, до этой минуты забытый.
Внезапно сильный толчок в спину повалил его на землю, но он перекувырнулся и обхватил туловище поверженного солдата, приставив тому к горлу кинжал. Всадник кружил, пытаясь найти позицию для нового выпада копьем, но Виктор использовал его товарища в качестве живого щита.
– Убирайся! А то перережу твоему приятелю глотку!
– Кайковарр! – прохрипел солдат. – Он меня убьет!
Всадник заставил шомала попятиться. Хассельборг поднялся на колени, по‑прежнему держа кинжал наготове, и взглянул на плененного врага.
– И что мне теперь с тобой делать?
– Отпустить меня ты не посмеешь, значит, убьешь, – отозвался пленник.
– Убить тебя я не могу, – загадочно прошептал Виктор, в голову которого пришел некий план. При всей своей избитости этот план должен был подействовать на наивных кришнян.
– Почему? – лицо и голос солдата сразу сделались менее скорбными.
– Потому что ты тот самый человек.
– Что ты имеешь в виду?
– Астролог предсказал мне, что я схвачусь с парнем, у которого гороскоп смерти такой же, как у меня. Когда ты родился?
– В четвертый день одиннадцатого месяца пятьдесят шестого года царствования короля Годжасванта.
– Все точно, ты тот самый. Я не могу тебя убить, потому что это будет означать мою собственную смерть в тот же день. И наоборот.
– То есть если б я убил тебя, то уже сам лежал бы мертвым?
– Вот именно. Так что нам лучше завязывать с этим. Улавливаешь мою мысль?
– Да, господин Кавир. Разрешите мне встать.
Хассельборг разрешил, но оружие из рук не выпускал, чтобы латники не доставили новых хлопот. Жертва с трудом поднялась на ноги, осторожно массируя те места, куда пришлись удары, и ворча:
– Вы чуть не сломали мне челюсть этой бронзовой штукой. Разрешите‑ка взглянуть на нее. Да... полезная вещичка. Видишь, Кайковарр?
– Вижу, – отозвался тот. – Знай мы, что у вас под курткой кольчуга, господин Кавир, то не стали бы понапрасну тыкать в нее остриями. Это было не очень‑то честно с вашей стороны.
– Однако оно и к лучшему, не так ли? – откликнулся Хассельборг. – Похоже, нам придется жить дружно, хотим мы того или нет. Все дело в гороскопе.
– Согласен, – вздохнул бывший пленник. |