– Разве наши таинственные друзья не могли именно поэтому высадиться в Кадаре?

– Раньше я об этом не подумал, но такое предположение кажется вполне возможным. Что же нам в связи с этим предпринять?

– Вы останетесь караулить здесь, а я переправлюсь через реку и понаблюдаю там.

– Ладно.

Как выяснилось, паром уже вышел и вернется лишь через час. Чтобы убить время, детектив прогулялся по причалам и ближайшим улицам, зашел в пивнушку, поговорил там с очередным идиотом – еще одна пустышка. К счастью, нетерпение было не самым выдающимся из пороков Хассельборга.

Когда он вернулся к причалу, паром разгружался. Толпа следила за усилиями железнодорожников, пытавшихся успокоить своего биштара. Зрители смотрели со смесью любопытства и страха, готовые к бегству, если огромное животное сделается неуправляемым.

Наконец последний вагон с громыханием съехал с парома, паруса переставили, и шкипер дал сигнал подыматься на борт. Кое‑кто из пассажиров передумал ехать, опасаясь соседства с недовольным биштаром. Другие поднялись‑таки, но теснились по углам судна, оставляя для этого чудища как можно больше свободного пространства.

Понукаемый погонщиками, биштар осторожно попробовал ногой палубу. Очевидно, ощущение зыбкости ему не понравилось, и он шарахнулся назад. Железнодорожники орали, колотили животное палками и тянули за стрекала, крючья которых вонзались в толстую шкуру. Зверь сердито визжал и вращал безобразными глазками туда‑сюда, но в конце концов позволил загнать себя на борт. Паром заметно осел, приняв его тяжесть.

Матросы отдали концы и оттолкнулись шестами от причала. Гребцы высунули длинные весла и, покрякивая, приступили к своей работе, разворачивая это похожее на шаланду судно в сторону Кадара. Когда паром отплыл, матросы с сильным хлопком распустили паруса, и это вспугнуло биштара. Он замотал головой, переступая с ноги на ногу, издал зловещий визг и захлестал по воздуху своими короткими хоботами.

Хассельборг стоял на вельсе, держась за штаг: отсюда можно в последнюю минуту сигануть на берег, если животное взбесится. Внезапно он вспомнил, что в кармане до сих пор лежит один из фруктов, купленных на пароме днем раньше. Некоторые он съел, некоторые скормил Аввау, а остальные рассовал сегодня утром по карманам – на обед. Теперь остался один плод, с виду похожий на мандарин, но совершенно иной на вкус.

Держа фрукт в вытянутой руке, Виктор приблизился к биштару и окликнул сидевшего на шее животного махаута:

– Эй! Он будет это есть?

– Да, зер, она это любит.

Детектив осторожно протянул фрукт, доверясь судьбе и наполовину ожидая, что вот‑вот зверюга схватит его хоботом за руку и разобьет о ближайшую мачту. Однако биштариха, бросив на его лицо настороженный взгляд, деликатно взяла хоботом угощение и отправила его в рот. Хрум‑хрум. После этого она успокоилась и лишь мирно прядала ушами, тем более что наполненные ветром паруса больше не хлопали.

– Спасибо, зер, – поблагодарил махаут.

– Пустяки. А для чего ее перевозят‑то?

– Не знаю. Говорят, завтра или послезавтра в Хершид пойдет поезд на двойной тяге.

– Ожидается такой тяжелый состав?

– Думаю, да. Желаете узнать подробности – обратитесь к начальнику станции в Кадаре.

Эта информация навела Хассельборга на новые размышления. Они с Чжуэнем исходили из того, что Фаллон, если его не остановят, загрузит свой корабль в Маджбуре контрабандными пулеметами и уплывет обратно на Замбу. Но не планирует ли он вместо этого молниеносный десант на Хершид с целью покорения всей Гозаштандской империи? Конечно, немного странно захватывать столицу, прибывая ежедневным поездом, но ведь головорезы короля Энтане – моряки. Моряку неприлично скакать на айе или шомале, это столь же неуместно, как коню гарцевать на крыше.