— Вот сегодня ты и вернулся с пустыми руками! То-то я вижу, что даже побледнел от неудачи! — захохотал Альвий тыча в него пальцем.

Все принялись вспоминать случившиеся с ними на прошлых охотах приключения, и вдоль по столам понеслись волны смеха, крики перебивавших друг друга людей — в общем, установилась обычная для пиров веселая и шумная обстановка. Конан тоже отвлекся от своих дум и присоединился к общему веселью. К действительности его вернул Паллантид, который склонился к уху киммерийца и произнес:

— Король, ты приказал узнать, так вот, докладываю: из приехавших с нами на охоту на пиру нет двоих: Тасвела, сына твоего советника Патриана и Альгиманта, сына генерала Бреганта.

— Ишь ты, сыновья какие у моих советников, видимо, любят ночные прогулки по лесу. Селянок, должно быть, нашли хорошеньких, — попытался обратить все в шутку Конан, но сам чрезвычайно встревожился — такие совпадения врядли могли оказаться делом слепого случая. — А их слуги?

— Только люди Альгиманта на месте, их уже расспросил мой офицер, но они ничего путного сказать не смогли. Слуг Тасвела в лагере не оказалось.

— А что говорит советник Патриан? — тихо, чтобы их не услышали сидящие рядом, спросил киммериец.

— Он с начала охоты не видел Тасвела, но сказал, что сын взрослый мужчина, он ему не сторож, сам позаботится о себе, если что.

— Если к утру не вернутся, пошли людей на поиски, — приказал король командиру Черных Драконов. — Не нравится мне все это…

Тут грянули звуки музыки, и на подсвеченную факелами поляну выпорхнула дюжина танцовщиц. Девушки были на подбор хороши, гибкие, полногрудые, с длинными стройными ногами и подхваченными красными лентами гривами темных волос, развевавшихся при каждом Движении. Собственно, кроме лент на них ничего и не было, поэтому появление плясуний было встречено ревом восторга, и все глаза впились в обнаженные тела девушек, изгибавшиеся, словно стебли тростника, в такт тягучей и зачаровывавшей слух мелодии.

— Уф, хороши! И как им только не холодно, голым-то. — Альвий утер рукавом рот и откинулся на спинку стула. — Что скажешь, Самора?

— Угу, — опрокидывая в себя очередной бокал вина, согласился барон. — Рад, что они тебе нравятся. Считай, в этом есть и моя заслуга. Это ведь я рекомендовал Муниварэ нашему повелителю. Так ведь, король?

— Да уж, спасибо, — отозвался киммериец. — В знак благодарности я позволяю тебе первому вы брать себе красавицу по вкусу, а потом, — он захохотал, — потом сам выберешь следующего, а он тоже…

Все радостно засмеялись, предвкушая большое веселье. Выезд на охоту считался чисто мужским мероприятием и поэтому нобили оставляли своих жен дома, так что одним из развлечений этих дней был дележ наложниц и танцовщиц среди тех, кто оставался на ногах после основательного употребления рекой лившихся горячительных напитков. Иногда их разыгрывали по жребию, иногда король сам назначал каждому ту, которую считал наиболее подходящей, и это было одной из самых веселых забав пира, потому что какому-нибудь грузному и осанистому нобилю предлагалась самая тоненькая женщина, а коротышке вроде канцлера Публия под хохот собравшихся доставалась полная и высокая наложница с необъятной величины грудями, каждая из которых размером превышала голову кавалера.

Оргиям, которые разыгрывались в разбитом в поле лагере, мог бы позавидовать любой правитель, настолько пылко потомки благородных аквилонских родов предавались старому, как мир, но тем не менее весьма занимательному и всеми любимому занятию.