Длинная богатая ковровая дорожка – безупречно белая – тянется от двери через пустой зал и заканчивается, немного не доходя до возвышения, на котором стоит королевский трон. Прежде чем выйти из приемной королевы, Кэл снимает обувь, делает глубокий вдох и входит в зал. Он готов.

 Гвардеец, стоящий слева, громко произносит:

 – Кэледон Холт!

 Кэл кивает ему, но тот на него даже не смотрит.

 – Подойдите, – ровный голос королевы Лилианы, до сих пор произносящий слова с легким акцентом: следствие того, что свое детство она провела в Монтрисе, – заполняет весь зал.

 Она восседает на троне, обрамленная справа и слева окнами высотой во всю стену, ее черные волосы уложены в тяжелый узел, на голове блестит корона из затейливых золотых листьев. Ее элегантное белое платье с вышивкой в форме золотых листьев такой же формы, как листья на ее короне, ниспадает с колен на босые ноги. Она носит траур уже восемнадцать лет, оставаясь вечной вдовой. Кэл уверен, что она делает это не только из за скорби, но и затем, чтобы отвадить потенциальных претендентов на ее руку.

 Сегодня она тут не одна. Справа от нее сидит девушка, также одетая во все белое, с высоким прихотливым серебристо белым париком на голове. На ней белая полумаска, украшенная перьями и бриллиантами, лицо сильно накрашено. В прорезях ее маски видны глаза, густо подведенные сурьмой, на губы нанесена вишневая краска. Вид у нее скучающий, и она смотрит на свои ногти, выкрашенные таким же вишневым цветом. Кэл старается скрыть свое удивление при виде кронпринцессы Сирени.

 Она редко появляется на людях – с самого ее рождения ее видят нечасто, если не считать особых случаев, таких как день рождения королевы регентши или годовщина смерти короля, впрочем, даже в такие дни не всегда. По дворцу ходит слух, что королева Лилиана подыскивает для своей дочери жениха, поскольку хочет выдать ее замуж до того, как она станет совершеннолетней и займет престол, дабы объединить королевство с государством союзником и уберечь его от растущей угрозы со стороны прежнего отечества королевы, которое также является ближайшим соседом Реновии. Толковали также, что до своего брака с Эзбаном Лилиана была обручена с королем Монтриса, однако она предпочла тайно сбежать с Эзбаном. Их брак отрицательно повлиял на отношения между двумя королевствами, подорвав наметившуюся тенденцию к укреплению их добрососедства, и за восемнадцать лет, прошедших после смерти Эзбана, эти отношения стали такими натянутыми, что ныне они опять балансируют на грани войны.

 Принцесса устремляет на него пронзительный взгляд. Он отводит глаза.

 Королева начинает говорить не сразу. Кэл пытается сохранять видимость спокойствия.

 – Оставьте нас, – приказывает королева. Ее лейб гвардейцы низко кланяются ей, пятясь, выходят и беззвучно затворяют за собой двери.

 – Ваше Величество… – начинает Кэл.

 Королева поднимает руку.

 – Тут нечего говорить, – отвечает она. У него падает сердце. Он пропал. – Ты убил принца.

– Да, – говорит он. – Но…

 – Замолчи! – рявкает она. И, помолчав, продолжает: – Кем бы он ни являлся, прежде всего он был братом моего мужа. В нем текла королевская кровь.

 «Он был изменник, – думает Кэл. И снова смотрит в пол. Значит ли это, что он будет казнен или же его всего навсего заточат в тюрьму? – Что же хуже?»

 – Посмотри на меня, – приказывает королева.

 Он заставляет себя подчиниться, хотя ему всегда было страшно смотреть в ее огненные глаза. Но сегодня они глядят задумчиво, почти печально. Она продолжает:

 – Несмотря на грех, который ты совершил, факт остается фактом… Аласт был изменником, афразианцем.