Эд Макбейн. Королевский флеш
Посвящается Ингрэму Эту — думаю, ему это понравилось бы.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Они сидели за столом в задней комнате ювелирного магазина Генри в Бронксе. С одной стороны в стене была большая черная дверь мозлеровского сейфа. Окна на противоположной стене были без решеток, а обе зеркальные витрины на фасаде магазина, наоборот, уже были забраны на ночь металлическими жалюзи. Алекс заметил это, когда входил. Он смотрел, как Генри встает и тяжело идет к настенному шкафу прямо напротив сейфа, достает оттуда пару стаканов и бутылку виски и возвращается к столу. Генри был патологически толст. Он носил черный костюм и расстегнутую у горла белую рубашку без галстука. Поговаривали, что одно время он сидел в немецком концлагере, но Алекс с трудом верил, что переживший такое человек мог остаться настолько жирным. Однако говорил Генри с заметным немецким акцентом, так что, возможно, слухи были верны. Он поставил стаканы на стол и щедро налил туда виски. — Тебя когда-нибудь брали? — спросил он. — Дважды, — ответил Алекс. — Первый раз, когда мне было восемнадцать. Я вышел с отсрочкой исполнения приговора. Последний раз меня брали три года назад. Отсидел восемнадцать месяцев в Синг-Синге. — Это очень плохо, — сказал Генри, покачал головой и поднял стакан. На нем были толстые очки без оправы, стекла которых увеличивали его водянисто-карие глаза. — Я там многому научился, — добавил Алекс. — Ты пей, пей, — подбодрил Генри и глотнул виски. — Ты еще с кем-нибудь сейчас имеешь дело? — Обычно я работаю один. — Я не имел в виду работу, — сказал Генри. — Я говорю о скупке. — С двумя, — ответил Алекс. — Они тоже дают тебе наводку? — Один. Второй просто скупает. — Я слышал о тебе много хорошего, — сказал Генри. — Ты хороший медвежатник. — Спасибо. Так что у вас за дело? — Давай еще поговорим, ладно? — попросил Генри. — Или ты торопишься? — Да нет, — ответил Алекс. — Насколько ты знаком с полицией? — Да эти копы все время мешаются под ногами. Если не могут разобраться с каким-нибудь делом, сразу думают на меня. Они меня не трогают, просто приходят, когда им заблагорассудится. Я обзавелся адвокатом и поручителем, который в случае необходимости даст двадцать косых. Но после Синг-Синга меня пока только три раза таскали в участок. — У тебя собственный адвокат? И еще поручитель? — Да. В этом случае я на скупщиков не полагаюсь. От скупщиков мне нужно только, чтобы они быстро расплачивались, причем наличными. — Да уж, кому охота держать в подвале четырнадцать телевизоров. Так ведь? — Я почти никогда не брал домашней аппаратуры, — сказал Алекс. — Это для наркоманов. — Значит, ты наркотиками не балуешься? — Нет. — Хорошо. А могу ли я поинтересоваться, сколько тебе лет? — Двадцать пять. — И каков был твой самый крупный куш? — спросил Генри. — Еще налить? — Да, чуть-чуть. Спасибо. Самый большой куш был, когда я взял сорок две тысячи. Это случилось уже после выхода из Синг-Синга. — И где? В отеле, в частном доме? — В многоквартирном доме. Я домушник. В отелях, офисах и магазинах я не работаю. Только по квартирам и только днем. — Ты не любишь работать по ночам? — Не люблю. |
