— Почему? Я знаю нескольких очень хороших взломщиков, которые работают по ночам.

— Только не я. Я работаю за комиссионные. Если крадешь из офисов или магазинов, приходится это делать по ночам, потому что в это время люди, по идее, должны спать дома. Если же грабишь квартиры, то это лучше делать днем, когда все на работе. Я не хочу напороться на кого-нибудь. Если я хотя бы услышу, как кот пернет, я тут же смываюсь. Чего вы на самом деле-то хотите? — спросил Алекс. — Томми сказал, что вам нужен хороший медвежатник, поэтому я здесь. Мы обсуждаем регулярную работу или только разовую?

— Регулярную, — ответил Генри. — Хотя смотря как получится.

— Не получится, только если меня возьмут, — сказал Алекс. — Но я не собираюсь попадаться.

— Вот как, — улыбнулся Генри.

— Итак, что за дело? Или я вас больше не интересую?

— Конечно, интересуешь, — ответил Генри. — Томми сказал тебе, за какие комиссионные я работаю?

— Нет. За какие?

— Я плачу двадцать пять процентов от общей суммы. — Генри уставился на Алекса из-за стекол очков.

— Мало, — сказал Алекс, тут же вставая из-за стола.

— Сядь, — приказал Генри. — Пожалуйста… А сколько ты обычно берешь со своих скупщиков?

— Тридцать.

— Много, — констатировал Генри.

— Это не много, это стандартная доля.

— Да, но они не дают тебе наводки.

— Один дает, я ведь уже говорил. И он платит мне аккурат тридцать, и за эти проценты я работаю. Если требуется помощник, я плачу ему десять процентов из своей доли. Вот так.

— Но все же тридцать процентов…

— Мы попусту тратим время, — сказал Алекс и направился было к двери.

— Сядь, — снова приказал Генри. — Думаю, мы сможем провернуть это дело вместе.

И они принялись обсуждать дело.

Алекс решил, что с его стороны все честно.

Двадцать пять процентов — это для тупых, которые стекла бьют, если, конечно, они хотя бы и это получают. А по окнам лазят только голодные, ночные дилетанты в южных штатах. Да любого панка возьми — завернет кирпич в полотенце да высадит стекло и откроет щеколду. Обычно этим занимаются наркоманы, которые будут колоться, пока у них руки есть. Наркоман идет к пожарному выходу, пробует забраться через окно рядом с ним, поскольку люди обычно тщательно запирают окна на самом пожарном выходе, но не удосуживаются запереть соседние. Если окно открыто, парень не пойман и, стало быть, не вор. Если же нет, он попытается влезть через окно в самом пожарном выходе, просовывает нож между рамами и поворачивает таким образом щеколду. Эти оконные шпингалеты ни хрена не стоят. Их и шимпанзе за тридцать секунд откроет.

Но иногда шпингалет и даже само окно намертво замазаны краской. Вот тогда взломщику и приходится вышибать его кирпичом. Все зависит от того, насколько он туп и не попытается ли поначалу заклеить стекло. Если он его заклеит, то, когда будет разбивать, наделает не столько шума, к тому же он сможет вынимать кусок за куском, пока не получится достаточно большое отверстие, чтобы через него пролезть. Правда, иногда попадается такой безнадежный наркоман, которому лень проводить подобную подготовку. Его заботит только то, как бы поскорее пролезть внутрь и выбраться обратно. Он просто оборачивает кирпич полотенцем и разбивает окно вдребезги, лезет внутрь, несмотря на шум, не думая, что сам урезает свою долю в сделке. Ему нужно залезть внутрь минуты на три-четыре. Он берет все, что попадается под руку, — ему все равно, только бы на очередную дозу хватило.