— Да, — сказал он.

— М-м, — улыбнулась она. — Налей и мне, ладно? Я приду через минутку.

Она ушла в спальню, он услышал, как она открывает и закрывает ящик платяного шкафа. Затем она стала что-то напевать про себя — он не разобрал. Сидя на диване и поджидая ее, налил стаканы и прислушался, что она там поет. Когда она вернулась, на ней было длинное шелковое платье, перехваченное на талии поясом. Она села рядом и сказала:

— Очень мило с твоей стороны, Алекс, что ты решил дать нам по целой десятке.

— Ну, мы же все трудились, — ответил он.

— И что ты собираешься сделать со своей долей?

— Кто знает? — сказал он. — Деньги долго не задерживаются.

— Верно.

— Это, конечно, большой куш, но все же не тот, единственный в жизни. Для того, чтобы уйти на покой, это ничто. Короче, все равно руки чешутся, — сказал он. — Когда я долго сижу без дела, у меня руки начинают чесаться.

— М-м, — протянула она. — Дай-ка мне руку, парень.

В два утра он проснулся в постели Дейзи, не сразу сообразив, где это он. Он сел, оперевшись на подушки, и, моргая, уставился в темноту комнаты, пытаясь разобраться, что есть что. Увидел ее костыли и все вспомнил. Вспомнил и о том, что обещал позвонить Джессике сразу же, как вернется в город. Подумал — вставать или не вставать, идти ли в гостиную к телефону… Позвонить, что ли, сказать, что тут у него важное дело…

«Да хрен с ней», — подумал он и снова лег в постель рядом с Дейзи.