За год работы вокруг Алана сформировался постоянно вращающийся, но не разрушающийся круг клиенток-поклонниц: они заранее договаривались с ним о поездках и негласно соревновались друг с другом, предлагая своему фавориту всё большие суммы – скажем, если Алан на предложение какой-нибудь дамы поехать тогда-то туда-то отвечал, что на это время он уже нанят, то она пыталась переманить его, набавляя цену. Молодой таксист, однако, никогда не нарушал предварительных договоренностей и не только не пользовался личным обаянием при получении заказов, а скорее даже пытался скрыть его, как умел; он предпочитал казаться молчаливым и мрачным, лишь бы разговоры в дороге или его позитивный настрой не воспринимались никем как желание завести отношения.

Так было, пока дорожная неприятность не поспособствовала тому, чтобы одна из клиенток увидела его лицо.

Машину Алана тормознул дорожный патруль: хамоватая плечистая офицерочка спросила у него водительские права и, желая удостовериться, что документ принадлежит ему, потребовала расстегнуть накидку.

Надо сказать, дорожный патруль в Хармандоне – наглая жадная банда, ошалевшая от отсутствия какого-либо контроля за нею со стороны бестолкового временного правительства.

Плотоядно воззрившись на хорошенькое личико Алана, патрульная дернула тонкую материю и, оторвав, отбросила лоскуток прочь:

– Глядите-ка, девки, а вот и украшение нашей трассы, – хриплый смешок из тех, что добра не предвещают.

Вульгарным покачиванием указательного пальца она подозвала двух своих подружек в форме.

– Слушай, солнце, мы тебя вообще задаром отпустим, штраф писать не будем…

– Штраф? – растерялся добросовестный Алан, – Как же так? Разве я что-то нарушил?

– Конечно! – уперев в плотные бока кулачищи, победоносно провозгласила патрульщица, – таким карамелькам вообще нельзя сидеть за рулем, у нас во всех инструкциях прописано, а документы, знаете ли, шуток не любят: таксовать могут только лица женского пола!

– Если так, то я заплачу, – сразу согласился юноша.

– Естественно. Но до выяснения – кто позволил? – мы конфискуем у тебя права и автомобиль, – офицерка наступала на Алана, две другие за её спиной недобро скалились.

– Как…Так… Я… Простите, я могу вам прямо сейчас дать денег…

Девицы в мундирах расхохотались.

– Дать! Денег! Да не надо нам твоих денег! Нам бы просто – дать! Вон в тех кустах…

Мерзкий гортанный смех, похожий на рычание.

– Какого беса??? – из машины, грозно хлопнув дверцей, вышла пассажирка, – Ты, вошь полосатая, тут парнишку прессуешь? Я у тебя дубинку твою сейчас как отберу! Да так нефигово тебя ею порадую, что и думать о мужеском поле мочи не достанет!

– Отец честной! Рыцарка нашлась! Защитница! – комедийно всплеснув руками, воскликнула патрульная.

– Садись в машину, – строго велела Алану клиентка. Он послушался, но стекло оставил опущенным – хотел оставаться в курсе событий.

Дама, которую он вез, порылась в нагрудном кармане и с размаху сунула офицерке в нос какое-то удостоверение.

– Гла-ва ко-митета по про-ти-во-действию кор-рупции при вре-менном пра-ви-тельстве, – близоруко щурясь, прочла в корочках обалдевшая блюсительница порядка на дорогах.

– Здравия желаю! Извините… – в один голос брызнули её заплечные подруги.