Талбот не стал его поправлять и попытался не выдать и других замечаний, касаемо других способов изъятия монет у дракона. Даже будучи на грани бешенства, он ещё не настолько спятил, чтобы думать, что Чёрный волк был соперником золотому дракону.

  У меня появилась идея,   сказал Крион. – Такая, какая могла бы принести нам обоим долговременную выгоду. Содержание пьесы было сомнительным, но сама идея меня заинтриговала.

  Нет,   отрезал Талбот.

  Теперь, когда у тебя есть больше опыта в сотрудничестве, если историю будет курировать более зрелый спонсор…

  Ну уж нет,   сказал Талбот. – Если я сказал так однажды, я могу повторить это тысячу раз.

  Я думаю, что твоей аудитории понравится моя история о короле, которого обидели его неблагодарные дети.

  Мы… не… работаем… на…

  Этим своим здоровенным тесаком,   сказал Крион,   ты поцарапал монаршую особу!

  А вы будто заметили?

  Давай обговорим условия.

 Пятьдесяттысячпятизвёздников.

 Ба!Даю тебе двести.

  Плюс ещё двести за мою гарантию больше не показывать «Короля Криона».

  Что? Да это же грабёж!

  Нет, это ежегодная стипендия.

  Да ты предлагаешь разорительную сделку, волк,   сказал дракон.

  Спасибо,   сказал Талбот. – Это мне передалось от отца.

ПИВО У ТОЛСТОГО ДРАКОНА

Дон Бэссингтвейт

Поздний Тарсак, Год Неуправляемых Драконов

Караван медленно двигался вниз по песчаной дюне к оазису. Солнце, тонувшее в закате за спинами всадников, создавало длинные тени, проходя сквозь заросли сухого кустарника и жухлой травы. Туйганские женщины наблюдали за наездниками со скамеек, стоявших у покрытых войлоком юрт, в то время как дети носились вокруг в наступающей вечерней прохладе, пробегая мимо лошадей, мулов и повозок, запряженных буйволами. Некоторые караванщики смеялись и бросали неугомонной ребятне всякие побрякушки, но Тайко Арисанн улыбался только смотревшим женщинам. Особенно симпатичным.

Девушка с правильным, утонченным лицом и красивым загаром, какой может быть только у степняков, одарила его улыбкой и томно посмотрела в ответ. Когда караван повернул и остановился у одного из камней, указывавших направление Золотого Пути на восток сквозь Бескрайние Пустоши, Тайко улыбнулся своему компаньону:

– Дома одни женщины, Ли! – возликовал он. – Все мужчины, должно быть, уехали.

– Странно, что они не оставили нескольких присматривать за оазисом.

Куан Ли Чен откинул назад широкую соломенную шляпу, защищавшую его от палящего солнца, и окинул взглядом оазис. Его лицо тут же стало мрачнее тучи.

– Пёсья мать, – пробормотал он. – Я знаю, где мы. Я помню это место по путешествию на запад.

Тайко проследил за его взглядом: помимо туйганских юрт на берегу мутного водоёма, в самом сердце оазиса, небрежно раскинулся огромный шатёр. Крупная фигура – самый толстый человек, которого Тайко когда либо видел, – откинула полог и вышла с поднятой в знаке приветствия толстенной рукой:

– Добро пожаловать, жаждущие путешественники! – проревел он голосом, разнесшимся по всему оазису. – Входите! Войдите и утолите жажду в таверне Онга!

– Таверна? – остальная часть каравана издала радостные возгласе, а Тайко посмотрел на Ли. Тот выглядел угрюмым.

– Ли, мы не видели ни одной таверны с тех пор, как покинули Алморел на озере Туманов. Что то не так с этим местом?

– Сначала, займись своей лошадью,– сказал Ли выскальзывая из седла.