Он хлопнул их обоих по плечам и отступил.

– Полагаю, теперь речь пойдёт о песне? – Онг протянул руку чтобы наполнить кружку Тайко, но кувшин наконец опустел, и он проорал:

– Ибака!

Молодая девушка с кувшином пива в руках – та самая, которой Тайко улыбался, когда они въезжали в оазис, – пробиралась через толпу. Его разочарование улетучилось, когда она встала рядом с ним: «Может, всё не так уж и плохо»,– подумал бард. Он подмигнул ей и снова одарил улыбкой.

Какая то пожилая женщина заметила его заигрывание, в мгновение ока появилась рядом с Ибакой и выхватила у неё кувшин, прошипев несколько слов, от которых девушка стала красной, словно неудачно загорела на солнце. Ибака исчезла в толпе, а женщина подошла к Онгу, Ли и Тайко. Сунув кувшин трактирщику, она излила свой гнев на Тайко на языке шу с туйганским акцентом:

– Держись подальше от Ибаки, фарун ! Она помолвлена! – женщина ткнула Тайко в грудь и повторила – Держись от неё подальше!

Бард смотрел ей вслед, пока она уходила. После нескольких мгновений ошарашенного молчания Онг откашлялся:

– Приношу извинения за Чотан. Говорил ли я, что самая веская причина, по которой не нападают на оазис, заключается в том, что все боятся женщин?

– Правда? – Тайко потёр грудь и поморщился. – А может, мужчины уходят в набеги, чтобы отдохнуть от них?

Онг громогласно расхохотался и налил ему пива из кувшина.

– Играй, почтенный бард! Если что то понадобится – спроси моих женщин. Ну, может, за исключением Чотан, – с ухмылкой добавил он.

Трактирщик покатился дальше в толпу, по пути приветствуя гостей. Ли пристально посмотрел ему вслед.

– Что то не нравится мне наш хозяин, – вымолвил он.

– Он просто проявляет дружелюбие, Ли, – сказал Тайко с усмешкой. – Тебе тоже стоило бы его попытаться.

Поставив кружку на ближайший стол и пристроив основание стриллина к своему плечу, бард снял с лямки смычок и начал водить им по струнам своего инструмента.

– Olare! – произнёс бард, когда люди стали поворачиваться на звук. – Кто заказывал песню?

– … но сердца иль злато! –пел Тайко.–Свою добычу я продам, ведь я – он поднял свой смычок и взмахнул им в воздухе.

– Король пирраааатов! – проревела толпа.

Тайко эффектно закончил песню и спрыгнул со стола под бурные аплодисменты и овации. Он усмехнулся Ли, утирая пот с лица:

– Знаешь, мне кажется даже туйганские женщины оценили!

– И они, вероятно, не подозревают кто такие пираты, – прокомментировал Ли. – Пруд снаружи – самый большой водоём, когда либо виденный большинством из них.

Шу стоял и осторожно потягивал своё пиво. Тайко рассмеялся, затем пристегнул смычок к ремню стриллина и перекинул инструмент за спину.Потянувшись за кружкой, бард обнаружил её пустой:

– Когда это я успел?

– Где то между «Тэйской оспой»  и «Дворф ушёл за кладом», – ответил Ли.

Тайко огляделся. Когда затихла музыка, большинство людей, путешествующих с караваном, пошатываясь стали искать свои спальные мешки, однако женщины продолжали выпивать и играть со своими ножами. Прелестной Ибаки нигде не было видно: возможно, её отправили домой чтобы не нажить неприятностей. Вокруг было множество других приятных девушек; Тайко встретился взглядом с одной из них и поднял кружку. Она тут же оказалась рядом.

– Больше пива, фарун ? – не дождавшись ответа, девушка наполнила кружку. – Я Чака.

– Я Тайко. А что значит фарун , Чака?

– Разве не так называется земля, откуда вы пришли? – ответила она улыбнувшись.