Должно быть, на деревьях в Общих садах проснулись десятки тысяч певчих птиц. Их веселый гимн утру был действительно прекрасен.

Райские птицы разливались чувственными трелями рядом с птицами поменьше. Журавли и вороны обеспечивали партию ударных инструментов, а попугаи какаду и ара подражали человеческим голосам так искусно, будто у них были не крылья, а руки. Маленькие птахи создавали аккомпанемент леса и ветра, а мощное пение хищных птиц звучало контрапунктом элегическому основному мотиву.

Оскар повернулся на спину в мягкой траве и палых листьях, задрал все четыре лапы в воздух и потянулся, наслаждаясь музыкой, звучавшей все громче. Достигнув апогея, величественная увертюра солнцу стала затихать, становясь мягкой, как только что оперившиеся цыплята. Только тогда ликующий Тай соскользнул с ветки и поприветствовал своих друзей. Он с удовольствием поучаствовал в концерте.

– Вы слышали это? Оскар, ты слышал? – Восторженный кенар возбужденно кружился в воздухе. – Ну, разве это не великолепно, не восхитительно?

Его прервал знакомый голос, раздавшийся неподалеку:

– Неужели в этом городе мне не дадут поспать? – Поднявшись, выспавшийся, но раздраженный Цезарь потянулся, зарылся когтями в землю, вытянув вперед морду.

– Как всегда, жалуешься. – Какао поднялась и лапой переворачивала только что упавший мясофрукт. – Кто будет завтракать?

Они собрались вокруг кучи еды и начали лениво завтракать, непринужденно беседуя. К ним присоединилась Смегден. Она не торопилась улизнуть, не поев. Да уж, думал Оскар, в этом почти раю животным в общем-то и спешить некуда.

– А знаете, – промычал Цезарь с полным ртом, набитым мясофруктом, который он задумчиво пережевывал. – Это действительно замечательное место.

– Очень замечательное, – согласился Сэм откуда-то из-под своих колец.

– Чрезвычайно замечательное, – неизвестно зачем добавила Какао.

– Здесь так хорошо, – продолжил Цезарь, – что можно остаться.

Оскар смотрел на него, прищурившись:

– Ты хочешь сказать, что захочешь вернуться сюда, после того как мы отнесем белый свет в Годланд?

Стараясь не встречаться глазами с псом, золотистый кот смотрел на небо сквозь ветви, унизанные лавандовыми листьями и сиреневыми плодами.

– Не совсем. Я думал, что это могло бы стать самым подходящим концом нашего путешествия.

– А как же жители Годланда? – Тон Макитти был обвиняющим, но Цезарь не сдавался.

– А что они? Я знаю, все это уже обсуждалось. Но ведь мы десятки раз рисковали своими жизнями до того, как узнали, что такое место, как Фиолетовое королевство, существует не только в мечтах. Что если наше везение закончится? Сколько раз нам еще удастся выскользнуть из безвыходного положения? А здесь есть все, что нам нужно: свободная еда, падающая прямо с дерева, чистый воздух, прозрачная вода и трудолюбивый волшебный народ. Это не просто убежище – это почти небеса. Сиреневые небеса, но тем не менее. А что до людей Годланда, так что они для нас сделали? Мне жаль, что они страдают, я не люблю смотреть на страдания. Но, сказать по правде, я их не особенно люблю. Они люди, а мы – нет.

– Ты был человеком, – напомнил ему Оскар. – И можешь снова им стать.

– Зачем? – На этот раз Цезарь поднял глаза и посмотрел на своих друзей. – Пройдя через все, с чем сталкивается человек, и вспоминая о своей кошачьей жизни, я понял, что у людей жизнь не сахар. Я больше привык быть котом, а не человеком.