Я завалилась вперед и зажала обеими рукам рот, чтобы подавить нарастающий в горле крик. Элайджа двинулся было к лорду, но резко остановился, когда несколько рыцарей обнажили мечи.

Не веря своим глазам, я наблюдала, как лорд Чейни поднял руки. Госпожа Тулис безвольно рухнула на землю к его ногам. Даже после того, как я побывала в подземном зале со всеми именами на стенах, я не могла… не могла подготовить себя к тому, что увидела. Он свернул ей шею. Вот так. Убил, словно она ничего не значила, словно ее жизнь не представляла никакой ценности. Я медленно опустила руки.

– Зачем? – спросила Магда, прижимая пальцы к округлому животу. – Зачем вы это сделали?

Лорд Чейни перешагнул через тело госпожи Тулис, словно это было что-то совершенно никчемное.

– А зачем оставлять ложь безнаказанной?

О боги. Меня затрясло.

Она не лгала. Магда это знает. Все это знают.

– Или это вы лжете? – продолжил лорд. – И я не могу придумать для вашей лжи иной причины, кроме той, что некоторые из вас – или вы все – Последователи. Как и эта женщина, которую вы обвинили во лжи. Между прочим, она жила в Масадонии, но исчезла вместе с мужем и сыном незадолго до Ритуала, после того, как отклонили их публичную просьбу освободить их сына от Ритуала. Ее смерть была быстрой и справедливой.

Ее смерть была справедливой? Я не верю своим ушам. Как она попала в руки Вознесшегося, если жила в Новом Пристанище? И где Тобиас?

– Но вернемся к главному вопросу. Дева очень важна для королевства. Она гораздо дороже любого из вас, – заявил Чейни шеренге. – Где она?

Никто не промолвил ни слова.

Чейни глянул на единственного рыцаря, который мог говорить. Тот молча сделал выпад и вонзил меч в живот одного из мужчин в шеренге.

Меня объял ужас, а Кастил вскочил, но сразу остановился, негромко рыча. Воздух вокруг него вибрировал от ярости, а мое чутье рванулось, когда по двору пронеслось страдание раненого. Мне сдавило горло, когда я попыталась бороться с непреодолимым стремлением протянуть к нему связь. Я не могу этого позволить. Страдание окажется слишком сильным.

Мужчина пошатнулся, но не издал ни звука, даже не вскрикнул от боли. Я представила, как огромными ножницами отрезаю все нити, которые мой дар протягивал к нему… к Кастилу… ко всем остальным. Воздух наливался яростью, более густой, чем падающий снег, и я дрожала от усилий закрыться. Запереть дар, прежде чем потребность облегчить страдания раненого и унять страх и гнев остальных одержит надо мной верх.

Прежде, чем я сделаю все еще хуже.

Ни у одного обитателя крепости не дрогнул ни один мускул, а раненый поднял голову и плюнул рыцарю в лицо.

Рыцарь повернул меч, прежде чем вытащить его. Из живота мужчины хлынула кровь, густая и вязкая. Он упал на одно колено и процедил сквозь зубы:

– Да пошел ты.

Второй выпад меча был всего лишь взмахом и снес мужчине голову с плеч. На этот раз люди ахнули. По крайней мере, мне так показалось, потому что в ушах оглушительно стучало. Возможно, это я ахнула.

Кастил опять поднялся, сжимая и разжимая кулаки. На его челюсти ходили желваки, он размял шею и опять опустился на колени рядом со мной.

У меня в горле поднялась желчь, когда рыцарь тыльной стороной ладони вытер плевок со щеки.

– Я убью этого, – тихо пообещал Кастил. Его голос холоднее воздуха, которым мы дышим. – Убью его медленно и мучительно.

Вперед вышел еще один рыцарь и схватил мальчишку – того, который бегал от дома к дому, когда мы приехали в Новое Пристанище.