– Ты понятия не имеешь, кто такая королева Илеана, как не знает и фальшивый принц, что стоит рядом с тобой, – сказала она. – И ты ошибаешься, Пенеллаф. Ты принадлежишь королеве, как и первая Дева.

– Первая Дева? – вмешался Кастил. – Которую я предположительно убил, хотя никогда не встречал? Которая, вероятно, никогда не существовала?

– Возможно, я несколько преувеличила, когда сказала, что ты непосредственно виновен в ее участи, но первая Дева существовала, и она тоже принадлежала королеве. Как и ты, Пенеллаф. Как и твоя мать.

– Моя мать? – Мои пальцы натягивали тетиву лука, а стрелу я нацеливала вниз. – Моя мама была ее подругой. По крайней мере, мне так говорили.

– Твоя мать была гораздо больше чем подругой, – отозвалась герцогиня. – Я расскажу тебе все о ней – и о тебе.

– Она ничего не скажет, – возразил Кастил. – Вознесшиеся – мастера манипуляций.

– Знаю. – Я правда знаю. – Вы не можете сказать ничего такого, во что я поверю. Я знаю о Ритуале. Знаю, что случается с третьими сыновьями и дочерями. Знаю, как происходит Вознесение. Знаю, зачем вам нужна.

– Но знаешь ли ты, что твоя мать была дочерью королевы Илеаны? Что ты – внучка королевы? Что поэтому ты стала Девой. Избранной.

Я резко выдохнула.

– Ты даже лгать не умеешь, – рявкнул Кастил. – Такое невозможно. Вознесшиеся не могут иметь детей.

Герцогиня склонила голову набок.

– Кто сказал, что королева Илеана – Вознесшаяся?

– Это утверждают все Вознесшиеся в Солисе. Так написано в ваших книгах по истории, – заметила я. – Сама королева называет себя Вознесшейся. Вы серьезно пытаетесь доказать, что она не та, кем является? Она же не стареет? Не выходит на солнце?

– Это все была ложь, чтобы скрыть правду, защитить твою мать и тебя, – ответила герцогиня.

– Защитить? – Я хрипло рассмеялась. – Вот как называется то, что меня держали взаперти? Заставляли носить вуаль, запрещали разговаривать, есть, гулять без позволения? Вот что делал герцог, когда бил меня палкой по спине просто потому, что я слишком громко дышала или отвечала не так, как ему бы хотелось? Когда он лапал меня? Когда позволял другим делать это?

Кастил напрягся еще сильнее. Меня затопил гнев, и я чуть не подняла лук, чуть не выпустила стрелу.

– Вот как вы и королева защищали меня? Не говорите, что не знали. Вы знали и позволяли это.

Фарфоровое лицо герцогини Тирман стало жестким.

– Я делала что могла и когда могла. Если бы его не постигла печальная участь от рук того, кто стоит рядом с тобой, это сделала бы королева, как только узнала бы об этом.

– Вы хотите сказать, моя бабушка? Которая послала за мной лорда Чейни? Который укусил меня? – возмутилась я. – Который, скорее всего, убил бы меня?

– Я этого не знала, – возразила она. – Но я могу объяснить…

– Заткнись. – Мне надоела она, надоела их ложь. – Просто заткнись. Ты не можешь ни сказать, ни сделать ничего, что заставит меня поверить тебе. Так что делай то, зачем сюда приехала, Джасинда.

Черты ее лица обострились, когда я назвала ее по имени, как она иногда просила.

– Злюка, – прошептал Кастил. – Мне нравится.

– Я готова пустить ей в лицо стрелу, – предупредила я.