|
Ла приблизил свое лицо к моему и прошелестел мне в ухо, отчего волоски на моих руках встали дыбом: — Нур-Тийе прав. Нынче ночью мы с братом по приказу нашего царя должны покинуть дворец людей. Царь теней по древнему ненарушимому договору никогда не участвует в драках за власть, которые ведут люди между собой. И тем не менее, нет приказа, который нельзя было бы обойти, не нарушив. Мы уйдем — но вместе с тобой, госпожа. — Ты шутишь, — прошептала я. — О нет! — Ла улыбнулся, как, вероятно, могла бы улыбнуться гадюка, имей она лицо, сходное с человеческим. — Мы проведем тебя и твою свиту по самому берегу — и проводим до Каменного Гнезда. Аглийе, родственники Раадрашь, позаботятся о тебе — а когда вырастет твой сын, здешним мерзавцам останется уповать только на Нут и на шестерки на костях. Как бы то ни было, теням известно, что Хатшеа — законное дитя и наследник Тхарайя. Я скомкала край покрывала. Предложение выглядело настолько ослепительно, что мир вокруг перестал казаться беспросветным. — Благослови Господь тебя и твоего брата, Ла, — сказала я. — Надеюсь, что Тхарайя не забудет вам этой услуги. Ла печально улыбнулся; его лицо оказалось выразительнее, чем мне представлялось доселе. — У теней — свои представления о справедливости, госпожа. Мы с братом хотим, чтобы семья нашего господина уцелела, не смотря ни на что, — и добавил с нежностью, — мы оба помним, как Тхарайя учил нас человеческим играм. — В прятки? — спросила я. — И в салочки, — Ла улыбнулся снова. — Тебе надо идти, госпожа.
Мои друзья выслушали новости спокойнее, чем я ожидала. Подозреваю, что Хи посвятил их в общий план близнецов, пока Ла рассказывал о том же плане мне. — Эх, да… — сказала Сейад, когда я замолчала. — Всем путям путь — самый темный из всех! — Ты, конечно, права, — сказала я, прижимая Эда к себе. — Самый темный. Но у нас нет другого выхода. Эд смотрел на меня разумно и серьезно, будто понимал и происходящее, и мои слова. Шуарле погладил меня по плечу и принялся собирать в торбу вещички малыша. Раадрашь сидела, поджав под себя ноги и хвост, закусив губу — она не могла возражать, но ей претила сама мысль о бегстве. Далхаэшь, слушавшая со скептической миной, покачала головой, когда я закончила говорить: — Идти за реку своими ногами? Очень умно, Лиалешь. — О, ты можешь остаться здесь! — фыркнула Раадрашь. — Тебя никто не тянет на веревке. Далхаэшь заплакала навзрыд: — Горе мне! Зачем отец отдал меня Тхарайя?! Надеялся выслужиться перед наследным принцем — а принц ушел умирать и бросил своих женщин на произвол судьбы! Что я получила от союза с принцем — пять лет в горном домишке, дурной характер его любовниц, дворцовые подлости и, под конец — страну теней! — Заткните ее, кто-нибудь! — прошипела Раадрашь. — Прекрати вопить, курица ты! — прикрикнула Сейад. — Пойдешь через страну теней, если хочешь жить. А роптать на судьбу — грех и стыд. — Нут не любит меня, — пробормотала Далхаэшь, вытирая лицо. — За что тебя любить? — тут же вставила Раадрашь, но Шуарле возразил: — Нут сама не знает, как лягут кости. Не обижай богиню. — Ты, бесхвостый, верно, считаешь себя ее любимчиком?! — съязвила Далхаэшь, и Раадрашь шлепнула ее по затылку. — Милые, дорогие, — взмолилась я, — разве вы не можете выбрать другое время для ссор? Нам всем грозит беда, надо торопиться… — Многое взять не выйдет у нас, — сказала Сейад. |
