— Неужели ты не сможешь с нами поехать? Как же жаль! — сочувственно вздохнула герцогиня, увидев лежащую в постели бледную и поминутно кашляющую Эмилию.

— Мне самой очень жаль, — слабым голосом отозвалась «больная», и в глазах у нее заблестели слезы.

— Может, ты еще успеешь поправиться? — с надеждой спросила Эвелина. — Нам все равно нужно еще хотя бы дня три-четыре, чтобы все подготовить.

— Я постараюсь, ваше сиятельство, — отозвалась Эмилия еще более тихим, почти умирающим голоском.

«Переигрывает, дурочка!» — усмехнулась про себя Мафальда, тоже отправившаяся навестить «больную», чтобы проверить сразу возникшие у нее подозрения о том, что «болезнь» фрейлины, как минимум, сильно преувеличена.

Однако ее сиятельство так ничего и не заподозрила и вышла из комнаты Эмилии с расстроенным видом. Самоуверенной герцогине трудно было представить, что кто-то из ее ближайшего окружения решится так нахально ее обмануть, а кроме того, она — в этом Мафальда все сильнее убеждалась с каждой минутой — искренне считала, что помочь солдатам в госпитале захочет любая уважающая себя женщина, что никому просто не понадобится искать повод, чтобы избежать этой почетной обязанности. Это тоже стало открытием для любимой фрейлины гроссгерцогини — раньше она и не подозревала, что ее госпожа так хорошо думает о людях.

К вечеру того же дня простуда «скосила» еще одну фрейлину, которая тоже со слезами на глазах уверяла ее сиятельство, что поехала бы за ней куда угодно, бросилась бы в огонь и в воду — но вот, как назло, осенние сырость и ветер лишили ее этой прекрасной возможности. Госпожа фон Шиф гадала про себя, продолжится ли во дворце эпидемия простуд, и предполагала, что на следующий день, скорее всего, сляжет еще пара «несчастных». Однако остальные фрейлины сообразили, что все последующие «тяжелые болезни» будут выглядеть слишком неправдоподобно и новые притворщицы выставят себя в глупом виде, поэтому эпидемии среди них не случилось. Тихонько бормоча себе под нос не особо лестные эпитеты в адрес двух симулянток, успевших «простудиться» вовремя, фрейлины стали искать другие способы остаться в городе. Самой находчивой из них оказалась старая дева по имени Терезия.

— Ваше сиятельство! — обратилась она к герцогине, когда та встала из-за стола после завтрака. — Я тут подумала… Вам ведь будут нужны помощники, которые могли бы здесь, в городе покупать лекарства, бинты и вообще все необходимое. Вас-то здесь не будет! Если вы позволите… я могла бы взять это на себя!

— Совершенно верно, — мгновенно сориентировалась одна из новых фрейлин, которую звали Гризельда, — а еще кто-то должен будет распространять ваш призыв помогать военным и рассказывать, как идут ваши дела в госпитале! Знатные горожане наверняка захотят сделать пожертвования для госпиталя, и можно будет устраивать приемы, где мы будем их собирать…

— Да, действительно, — с серьезным видом кивнула Эвелина. Сама она еще не успела продумать все вопросы, связанные с затеянным ею делом, но признаваться в этом фрейлинам, да еще в присутствии убирающих со стола посуду служанок не собиралась. — Я как раз думала, кому это поручить, но раз вы сами вызвались…

Терезия и Гризельда просияли. Еще несколько фрейлин заметно приуныли, понимая, что других предлогов не ехать в госпиталь им не придумать.