Каждый день Аншель говорил себе, что то, что он делает, — грех, безумие, позор. Он связывает себя и Хадассу такими цепями лжи и бесчестия, которых уже не сможет разорвать никакая сила. Одна ложь повлечет за собою другую. Не раз Аншель обещал себе уйти из Бечева и положить тем самым конец этой ужасной комедии, которую мог придумать только настоящий демон, но каждый раз какая-то сила удерживала его на месте. Он не мог расстаться с Авигдором и разбить мечты Хадассы. Теперь, после свадьбы, Авигдор преисполнился еще большим желанием учиться, и друзья встречались два раза в день: по утрам, изучая Гемару и Комментарии, и ближе к вечеру, обсуждая примечания к Законам. Альтер Вишковер и Фейтл-скорняк радовались их близости и даже сравнивали с Давидом и Ионатаном. Из-за всего случившегося Аншель ходил теперь как пьяный. Портные хотели снять с него мерки для нового гардероба, и ему приходилось придумывать сотни отговорок для того, чтобы его тайна не выплыла наружу. Хотя обман и продолжался уже довольно давно, Аншель все еще не мог до конца поверить в него: обмануть общину дело несложное, но сколько это может продолжаться? И что будет, когда станет известна правда? Аншель смеялся и плакал одновременно. Все происходило так, словно обычная девушка вдруг взяла да и превратилась в фею, легко обманывающую людей. «Я лжец, обманщик, Иеровоам бен Нават», — говорил он себе. Единственным оправдание всему этому могло послужить только лишь желание изучать Талмуд…

Вскоре Авигдор начал жаловаться на то, что Пеша стала плохо к нему относиться. Она называла его бездельником, шлемилем, лишним ртом. Она пыталась заставить мужа работать в лавке, выполнять те обязанности, которые ему совсем не нравились, и отказывалась давать ему деньги. Вместо того чтобы утешить друга, Аншель еще больше настраивал его против жены. Он называл Пешу бельмом в глазу, ведьмой, скрягой и перечислял все достоинства Авигдора: честность и мужественность, ум, эрудиция.

— Если бы я был женщиной, то с радостью стал бы твоей женой, — сказал однажды Аншель. — Уж я бы смог тебя оценить.

— Но ты не женщина…

И Авигдор тяжело вздохнул. Свадьба самого Аншеля тем временем все приближалась.

В Субботу перед Ханукой он поднялся на кафедру, чтобы прочесть несколько страниц из Торы. Женщины осыпали его изюмом и миндалем. В день свадьбы Альтер Вишковер устроил для молодых настоящий праздник.

Авигдор сидел по правую руку от Аншеля. Жених говорил о Талмуде, а все прочие курили сигареты и пили вино, ликеры, чай с лимоном или с малиновым вареньем. Затем пришло время церемонии снятия свадебного покрывала, после которой молодые встали под хупу, укрепленную рядом с синагогой. Ночь была ясной и морозной, в небе светили звезды. Играли музыканты. Девушки, выстроившись в два ряда, держали в руках витые свечи. После самой церемонии молодожены нарушили свой пост и съели по ложке золотого куриного бульона, потом начались танцы, и гости стали дарить подарки, — все по обычаю. Подарков было много, и все дорогие. Свадебный шут сыпал смешными историями и стишками, и все очень жалели, что нет никого из родственников жениха. Жена Авигдора, Пеша, тоже была среди гостей, но, даже обвешавшись украшениями, она все равно продолжала выглядеть уродиной, в своем сползшем на лоб парике, меховой накидке и с въевшимися в руки следами смолы. После вирту-данс жениха и невесту отвели в свадебную комнату. Сопровождающие дали им последние наставления и, как водится, пожелали «плодиться и размножаться».

Утром теща Аншеля со своими подругами зашла в свадебную комнату, чтобы обследовать простыню, на которой спала Хадасса, и убедиться, что свадьба закончилась тем, чем должна была закончиться.