— Одну минуту. — Хуан прошел на мостик и снял со стены микрофон. Вахтенный в командном центре отозвался мгновенно. — Сделай одолжение, — попросил Хуан, — посмотри, не сообщали ли в прессе о преступлениях с участием граждан Ливии в течение месяца до седьмого февраля этого года.

— Вы что-то подозреваете? — поинтересовался дипломат, когда Хуан вернулся.

— Министром иностранных дел не назначат человека с улицы. — Кабрильо ужасно хотелось вызвать Оверхолта и потребовать, чтобы вице-президента не пускали вечером на прием. — Возможно, Гами и не связан с аль-Джамой, но я все равно ему не верю. Ни на йоту. Устроил тут дипломатическое шоу, превратил конференцию в дело всей своей жизни… — Хуан замолчал.

— Что?

— Время. Время и еще ваша должность. — Теперь он говорил увереннее. — Вы оказались в лагере у людей аль-Джамы. Это не совпадение. Уверен, аль-Джама так или иначе связан с Гами.

— Капитан, вы забываете, что речь идет о моей родине, хотя гордиться и нечем. Мы давали убежище террористам, разрешали строить тренировочные лагеря — в них всегда работали политические заключенные, тут нет ничего необычного.

— Но ведь Ливия осудила терроризм.

— Осудила, а в правительстве все равно нет единства. Например, у министра юстиции другое мнение. Я точно знаю: раньше он поддерживал аль-Джаму.

— Так вы думаете, Гами тут ни при чем?

— Вполне возможно, хоть мне и не хочется этого признавать. А уж у меня-то причин его не любить побольше, чем у многих. Он занял мой пост и даже живет в моем доме!

Рация на мостике затрещала. Хуан опять шагнул внутрь и нажал кнопку.

— Да?

— Если ты ожидал чего-то сногсшибательного, то, увы, разочарую. Двух ливийцев арестовали в Амстердаме за контрабанду героина, один погиб в Швейцарии в автокатастрофе — кроме него еще четыре трупа. В Венгрии гражданина Ливии арестовали за насилие в семье, еще одного — за покушение на убийство, но уже тут рядом, в Тунисе: не поделил что-то с продавцом.

— Спасибо. — Хуан вернулся к тунисцу. — Тупик.

— А что вы ожидали услышать?

— Если честно, не знаю.

Сорокаместный катер опустили со шлюпбалок. Бывшие заключенные поднимались на борт через проход в релинге. Пойдут с перегрузкой, иначе всех не забрать. Впрочем, катера полностью крытые, вдобавок особой конструкции — с повышенной остойчивостью, так что даже при урагане пассажирам ничего не грозит, разве только теснота.

Хуан еще раз пожал министру руку.

— Удачи.

Вот и последний ливиец благополучно взошел на борт. Хуан кивнул Грегу Чеффи. Тот очень расстроился, что приходится покидать корабль. Впрочем, Кабрильо тоже не прыгал от восторга, когда узнал, что Алана ускользнула с группой Линды без его разрешения.

Он помахал на прощание механику, который поведет судно, — тот нырнул в плексигласовый люк и задраил его за собой. Заработали лебедки: они опустили катер на воду у борта «Орегона». Стропы тут же отцепили изнутри, затарахтел мотор, и суденышко стало понемногу отходить от гигантского сухогруза.

Подошел второй катер, который спустили с левого борта. Они будут держаться вместе всю ночь и постараются вернуться как раз к завтраку.

На потайном лифте Хуан спустился в командный центр за рулевой рубкой и занял свое кресло. Он до сих пор не придумал, как подобраться к «Сидре» и как не топить фрегат после того, как госсекретарь будет спасена. В углу главного экрана светились показания радара. Ливийцы — а их детекторы значительно уступали в дальности современным системам «Орегона» — даже не подозревали, что за ними следят.