Например, со змеями всегда разбиралась она. Змеи водились у нас постоянно. Громко сказано, но это святая истина: они составляли часть нашей жизни. Но не змеи превращали мою жизнь в пытку, намного больше я боялась бесчисленных пауков — огромных, самых разных. Из змей же у нас водились кобры, черные мамбы, африканские свиномордые гадюки и жабьи гадюки. И еще была одна, особо опасная змея под названием бумсланг. Она имела привычку обмотаться вокруг ветки, столбика веранды, чего угодно торчащего из земли, и плевала в лицо тому, кто ее побеспокоил. Часто это делалось на уровне глаз, так что человек мог ослепнуть. Но за двадцать лет сосуществования со змеями такое несчастье произошло лишь однажды — бумсланг плюнул в глаза моему брату. Зрение брату спас африканец, знакомый с медициной буша.

В доме постоянно раздавались тревожные предупреждения: осторожнее, змея в кухне; или — змея на веранде; или — в столовой; казалось, они были всюду. Однажды я чуть не подобрала с полу жабью гадюку, приняв ее по ошибке за моток шерсти для штопки. Но гадюка испугалась раньше меня, и ее шипение спасло нас обеих: я убежала, а она уползла. Однажды змея заползла в письменный стол, в выдвижные ящички которого было свалено много бумаг. Моя мать и слуги потратили несколько часов, заставляя змею выползти, чтобы мать могла ее застрелить. В другой раз мамба залезла в кладовую, где хранилось зерно. Матери пришлось лечь на бок и застрелить змею с расстояния в один фут.

Если змея забиралась в поленницу, немедленно звучал сигнал тревоги; и однажды я оказалась причиной гибели любимого кота, когда сказала, что видела, как змея пробирается между двумя поленьями. Но на самом деле это оказался хвост кота. Моя мать выстрелила во что-то серое, движущееся; и кот заорал, на боку у бедняги зияла сплошная кровавая рана. Он метался и вопил среди поленьев и щепок, и было видно, как за хрупкими разбитыми ребрами бьется его маленькое, истекающее кровью сердечко. Кот умер на руках моей матери, которая плакала и гладила его. А кобра тем временем обмоталась вокруг высокой колоды в двух метрах от нас.

Помню поднявшуюся однажды невероятную суматоху, предупреждающие крики: это на каменистой тропе между кустами китайской розы и терновника кот дрался с гибкой темной змеей. Змея забралась в колючую изгородь шириной в метр и раскачивалась там, сверкая глазами на кота, которому было ее не достать. Кот проторчал возле изгороди полдня, прохаживался возле терновника, в котором пряталась змея, плевал в ее сторону, шипел, мяукал. Но с наступлением темноты змея благополучно ускользнула.

В памяти всплывают какие-то обрывочные события, рассказы без начала и конца. Что сталось с котом, лежавшим на маминой постели и мяукавшим от боли, потому что от плевка змеи у него распухли глаза? Или с кошкой, которая прибежала в дом, волоча по земле живот и плача от боли в сосках из-за избытка молока? Мы пошли посмотреть, где ее котята, но в старом ящике, стоявшем в сарае для инструментов, их не оказалось; и слуга, обследовав следы в пыли возле ящика, сказал: «Ньека». Змея.

В восприятии ребенка люди, животные, события появляются и исчезают, не вызывая у него вопросов и не давая никаких объяснений.

Но теперь, вспоминая котов, которые были всегда рядом, сотни инцидентов с участием котов, годы и годы общения с котами, я поражаюсь — ведь они, должно быть, требовали много внимания и усилий. Сейчас, в Лондоне, у меня живут двое котов; и я довольно часто говорю: какое сумасбродство, взять на себя столько забот и хлопот ради двух небольших животных.

Все эти усилия, должно быть, прилагала моя мать. Мужское дело — работа на ферме; домашнее хозяйство — женское дело, даже если здесь работа по дому гораздо тяжелее, чем в городской квартире. Ведь жизнь среди природы вообще требует приложения больших усилий. Моя мать была женщиной гуманной, здравомыслящей, практичной. Главное — практичной во всех отношениях.