— А кошки? — возразила я. — Пусть уж птицы устраивают себе гнезда где-нибудь в другом месте.

— Ну да, — ответил он, — все так говорят: мол, в кошках дело. А где, спрашивается, жить бедным птицам, если все деревья спилят? Нет, правда, пожалуй, брошу-ка я эту работу. Просто сил нет на все это безобразие смотреть!

Будь воля этого рабочего, он бы, наверное, предпочел людям деревья и птиц — нерасторжимое единство, священное. А от кошек он бы избавился, от всех разом.

Мое дерево он не искромсал, только подрезал сучья; и следующей же весной там вновь свили гнездо дрозды и, как обычно, прилетели мелкие птахи. Как-то раз одна залетела прямо в верхнее окно со стороны сада, в свободную комнату. И провела там целый день. Птичка так дружелюбно смотрела на меня, усевшись на спинку стула, с расстояния в один фут, почти глаза в глаза. У нее не было мотива бояться людей — пока. Я не открывала дверь из комнаты, а серая кошка так и рыскала по коридору. Позже в тот летний вечер, когда все птицы уже успокоились и уснули, маленькая птичка вылетела назад из окна и села на дерево, даже не опускаясь на землю. Так что все обошлось благополучно.

Этот случай напоминает мне одну историю, рассказанную дамой, которая живет на верхнем этаже семиэтажного дома в Париже, возле площади Контрескарп. Она считает, что путешествовать надо налегке, не обременяя себя излишним багажом, и быть готовой в любую минуту к переезду куда угодно. Муж у нее моряк. И вот однажды днем с верхушки соседнего дерева к ней в комнату залетела птица и не проявляла желания улетать. Женщина эта очень аккуратна, она не станет терпеть птичий помет. Но «что-то на нее нашло». Она разложила по полу газеты и позволила птичке проявлять свое дружелюбие. Птица не улетела на юг с наступлением зимы, как ей следовало бы; и вдруг моя подруга поняла, что взяла на себя большую ответственность. Если она теперь, зимой, выгонит птицу, та просто погибнет. А этой женщине надо было уезжать через пару недель. Она не могла оставить птицу. Так что она купила клетку и взяла птицу с собой.

Потом она рассказывала, представляя, как выглядела со стороны:

— Представь себе меня — меня! Меня! Приезжаю в провинциальный отель, в одной руке чемодан, в другой клетка с птицей! Это я-то! Но что мне было делать? Птица жила в моей комнате, значит, мне приходилось улещивать администрацию отеля и соседей. Меня стали воспринимать как очень гуманного человека — Боже мой! Старухи останавливали меня на лестнице. Девушки делились со мной своими любовными проблемами. Я вернулась в Париж и хандрила до весны. Потом с руганью вышвырнула эту птицу из окна и с тех пор всегда держу окна закрытыми. Ну, не вызову я теперь симпатии ни у кого, да и черт с ним!

Черная кошка забеременела во второй раз, когда котятам от первого помета только-только исполнилось десять дней. Я решила, что это вредно для ее здоровья, но ветеринар убедил меня, что все в норме. Самый младший из помета — а самые младшие по каким-то причинам часто обладают наиболее приятным характером, может, потому, что им надо своим обаянием компенсировать недостаток силы, которая в избытке досталась старшим братьям и сестрам, — попал в квартиру, населенную студентами. Он сидел на чьем-то плече возле раскрытого окна, когда в соседней комнате залаяла собака. От страха он непроизвольно выпрыгнул из окна с третьего этажа. Все в ужасе ринулись вниз, чтобы подобрать на тротуаре трупик. Но котенок спокойно сидел внизу и вылизывался. У него не было никаких повреждений.

Черная кошка, временно оказавшись без котят, спустилась из верхней комнаты и включилась в обычную жизнь. Вероятно, серая кошка предполагала, что черная навечно поселилась наверху и будет нести груз ответственности и материнства. Так что все поле действия в ее распоряжении.