Я уверена, что эта кошка умела считать, по крайней мере она осознавала разницу между числами «пять» и «семь». Думаю, большинство ученых не согласятся со мной. Тут, кстати, представители науки входят в противоречие с владельцами котов. Интересно послушать одного моего ученого друга, когда он рассказывает о способностях своего кота, которые он как лицо официальное отрицает. Его кот всегда поджидает возвращения хозяина домой, сидя на окне, в определенные часы, рассказывает он о своем любимце, но в другой своей ипостаси мой приятель доказывает, что животные начисто лишены ощущения времени. Самое интересное, что если он заранее предупредил домашних, что сегодня не придет, то кот не сядет на окно. И как, спрашивается, бедняге-ученому объяснить этот факт с научной точки зрения? Абсолютно ясно, что любой наблюдательный котовладелец знает о котах гораздо больше, чем те, кто изучает их, подкрепившись авторитетом науки. Кстати, очень интересные сведения об образе жизни котов и других животных часто приводятся в популярных журналах под названием «Пушистые новости» или «Друзья кошек», однако ни одному ученому и в голову не придет в них заглянуть. Вот, например, что я вычитала в таком журнале. У одного фермера была кошка. Когда она родила котят, у нее сразу отняли их всех, кроме одного. Кошка немало удивила своих владельцев, родив в следующий раз только одного котенка. «Как тактично с ее стороны», — подумали они. Однако на самом деле мать просто перетащила остальных четырех новорожденных котят в мансарду, одного за другим, и ходила туда тайком их кормить, а все время проводила для видимости с одним, официально разрешенным хозяевами котенком. Фермер и его жена услышали над головой какой-то подозрительный шум и обнаружили хитроумный обман своей кошки; хотелось бы думать, что они пристроили котят в хорошие руки и кастрировали бедную кошку.

Казалось, Сьюзи была довольна, что у нее появился добровольный помощник в лице любящего командовать старшего котенка, но у него было одно слабое место — малыш часто кашлял, как будто что-то в горле ему мешало. Тогда мать подходила к нему, садилась и брала зубами за шею. Если бы Сьюзи сжала свои большие челюсти, она бы его убила, но этого не произошло; она держала котенка в зубах всего тридцать секунд, максимум минуту, и мне было интересно — не пережаты ли там у него какой-нибудь нерв или артерия, раз мать знает, как ему помочь. Ведь действительно кашель и хрипы прекратились, хоть и не сразу. Впоследствии, когда кот вырос, стоило ему закашлять, как я делала то же, что и Сьюзи: зажимала пальцами его шею в том месте, которое она держала в челюстях. И через какое-то время кашель прекращался.

Этот котенок был крупнее остальных, и мы в шутку назвали его Силач, потому что было смешно видеть, как эта кроха, этот пушистый комочек стал настоящим командиром в кошачьей детской. Мы хотели дать ему другое имя — заменить это банальное, невыразительное, которым называют половину котов в стране, да и собак тоже. Однако имя приклеилось намертво, правда, пока он был котенком, его звали Пуськой, Пусиком, Пусей, Пушком, — во всех вариантах имелись звуки пс-с или пш-ш; они, как мне кажется, выражают кошачью сущность. Этот кот получал впоследствии и другие почетные, заслуженные им имена и прозвища, к примеру Вельможа. В особо торжественных случаях, например, когда кота представляли гостям, в ответ на вопрос «Как его зовут?», мы отвечали: «Генерал Розовый Нос Третий» (это имя звучало добродушно-насмешливо для знающего себе цену кота с крошечным розовым носиком, который принимал картинные величавые позы). Какой прекрасный кот! — гость смущен, представляя себе, как мы зовем этого кота его полным именем где-нибудь в саду или хотя бы обращаемся к нему попросту: «Генерал! Ты где там?» Есть такие имена, которые отражают не качества данного конкретного кота, а историю взаимоотношений его владельца с котами.