Слуга, так же как и хозяин, прекрасно знал, что последнее маловероятно. Дернув поводья, он пустил свою лошадь вперед.

Уже темнело, когда за их спинами послышался отдаленный топот копыт. Дальнейшее бегство теряло смысл. Спешиваясь, Ракоци вдруг ощутил огромное облегчение. Напряжение последнего часа перестало его томить. Беглецы находились на небольшом возвышении, что давало им преимущество. Но — лишь теоретическое, ибо они не были вооружены. Руджиеро взял лошадей под уздцы и, продравшись сквозь мелкий кустарник, свел их с дороги к ручью, убегавшему вниз по склону. Ракоци крикнул:

— За ручей не ходи! Очнувшись, она не сможет пересечь бегущую воду.

— Сколько у нас времени до заката? — спросил Руджиеро, привязывая лошадей.

— Точно не знаю. Облачность слишком плотная, трудно что-либо сказать. Наверное, около часа. — Ракоци попробовал покачать огромный придорожный валун и убедился, что с места его сдвинуть нельзя. — Ладно, зато укрытие из него неплохое.

Даже отличное, если иметь стрелы и лук. Однако при нем не было ни того ни другого. Сборы в дорогу проходили достаточно спешно, и ему не хотелось перегружать лошадей. Боевое оружие весит прилично… Он вспомнил о своем тяжелом двуручном мече, сработанном оружейниками Толедо. Тот прорубал любые доспехи, но, к сожалению, не годился для уличных стычек. Впрочем, в его арсенале имелся и меч полегче, дамасский, прекрасно отбалансированный, — с ним можно было драться не только один на один. Но самым странным и удивительно разворотливым являлся третий клинок — он выиграл его в честном бою у японского самурая, правда, это случилось довольно давно…

Воспоминания толку не принесли, но странным образом подбодрили. Ракоци спустился к ручью и посмотрел, хорошо ли устроена Деметриче.

— Мне нужна веревка, — сказал он.

Руджиеро задумался.

— Какой длины?

— Чтобы хватило перебросить через дорогу.

Руджиеро кивнул и стал шарить в седельных мешках. Наконец веревка нашлась. Прочная, длинная — в четыре человеческих роста.

Они поднялись к дороге и разошлись по разным ее сторонам.

— Помни, — сказал Ракоци, заводя свой конец веревки за камень, — дергать надо только тогда, когда лошади доскачут до нас.

— Хорошо, — ответил Руджиеро, примеряясь к дереву, возле которого он залег.

— Если кто-то из стражников упадет, выхватывай у него любое оружие, до какого дотянешься. Иначе он ухватится за ногу лошади, и та его унесет. Это старый прием, он калечит животное, но спасает солдата.

На щеку Ракоци упала тяжелая капля. Другая, третья — потом хлынул дождь. Ракоци усмехнулся:

— Грязь тоже нам на руку.

Руджиеро попытался улыбнуться в ответ, но улыбка не получилась.

— Хозяин…

— Что случилось, мой друг?

Руджиеро долго молчал, потом произнес:

— Ничего. Все в порядке.

Он отвернулся и накинул конец веревки на сук, потом легонечко потянул за него и замер в недвижности.

Ожидание было мучительным, но недолгим. Размеренный стук копыт стал стремительно приближаться, странным образом совпадая с ритмом дождя.

— Готов? — прошептал Ракоци, когда стук превратился в грохот.

Руджиеро кивнул. Ракоци крикнул:

— Давай!

Резко натянутая веревка хлестнула головных лошадей по ногам. Те, испугавшись, вздыбились, на них налетели другие. Всадники, потеряв равновесие, скатились на землю. Одна из кобыл завалилась на бок, придавив седока, на нее, дико скалясь, упала вторая. Образовалась свалка, и полотно дороги в один миг перегородила странная баррикада, части которой отчаянно дергались, стремясь расцепиться, но эти панические попытки лишь усугубляли плачевное положение каждой из них.