– След от шин, ведущий к каретному сараю, оставил автомобиль Линет. Она была здесь сегодня утром после метели, а фургон на заднем дворе она видела вчера вечером, ещё до того, как началась метель. Если они проникли в дом, то только через дверь в кухне. – Квиллер говорил намеренно монотонным голосом, что помогало ему скрыть волнение, от которого у него перехватывало дыхание.

– Фургон приезжал сюда снова после прошлой ночи, – сказал Ник. – Думаю, он находился здесь во время метели, а уехал ещё до того, как она прекратилась.

Квиллер открыл боковую дверь и, войдя внутрь, машинально стал шарить рукой по стене в поисках выключателя, однако электричество ещё не дали. В вестибюле со стенами, обшитыми темными панелями, и паркетным полом было темно, как в пещере, и только слабый луч света проникал из круглого окна, расположенного над лестничным пролетом. И в этом световом пятне сидел сиамский кот, съежившийся от сквозняка, но сохраняющий полную невозмутимость и достоинство.

– Коко! Боже мой! – бросился к коту Квиллер. – А где Юм-Юм?

– Вот она! – сказал Ник, направляя луч фонарика вниз, в вестибюль.

Юм-Юм сидела в охотничьей позе, крестец приподнят, голова слегка опущена, взгляд прикован к дверям лифта.

В этот момент послышались глухие удары по стене и отчаянный крик о помощи. Квиллер и Ник недоуменно посмотрели друг на друга.

– Кто-то застрял в лифте! – изумлённо воскликнул Квиллер.

Ник заглянул в маленькое смотровое отверстие в двери лифта.

– Он застрял между первым и подвальным этажом. Снова раздались удары и крики о помощи. Квиллер сбежал по лестнице вниз.

– Звоните в полицию! – закричал он Нику. – Телефон в библиотеке!

Луч фонарика Ника осветил бальную залу. С потолка и со стен свешивались электрические провода, а парусиновые гобелены, сорванные со своих мест, лежали, свернутые в рулоны, на полу.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

Несостоявшаяся кража со взломом на Гудвинтер-бульваре стала центральной темой сводки новостей, переданной радиостанцией <Голос Пикакса> вечером в воскресенье. О столь пикантном событии редакция новостей могла только мечтать: взлом и несанкционированное проникновение в жилище, вандализм, попытка кражи – и все это в связи с четырьмя громкими фамилиями: особняк семьи Гейджев  , принадлежащий в настоящее время Джуниору Гудвинтеру  , сданный в наём Джеймсу Квиллеру  , наследнику семейства Клингеншоенов.

Первым, кто позвонил после выхода сообщения в эфир, был Джуниор.

– Привет, Квилл! Комнаты сильно пострадали?

– Разорена бальная зала, но на первом этаже они ничего не успели сделать – отключили электричество. Светильники всё ещё находятся в лифте. Гобелены, свернутые в рулоны, лежат на полу в бальной зале. Надеюсь, они их не попортили.

– Я, пожалуй, сейчас подъеду, хочу посмотреть сам. Электричество дали?

– Электричество дали ещё тогда, когда полиция была в доме. Выезжай, я включаю кофеварку.

Через несколько минут, рассматривая свисающие с потолка провода и оголенные стены, Джуниор сказал:

– Просто не верится! Кто это сделал? По радио его имени не назвали, и репортер не смог узнать никаких подробностей в полицейском участке. Обвинение подозреваемому предъявят только завтра.

– Подозреваемому! Да это смех! Полиция, когда прибыла сюда, взяла его с поличным – он вместе с добычей застрял в лифте. Броуди пожаловал сюда собственной персоной… Пройдем на кухню. – Квиллер налил кофе и продолжил: – Я считаю, это тот самый дилер, который звонил тебе и предлагал сделку. Он из Милуоки.

Джуниор развернул пакет и вынул из него несколько кусков фруктового кекса.