Сьюзан Эксбридж, владелица антикварного магазина, говорила, что кресло с изогнутой спинкой прежде стояло в вестибюле особняка Гейджев и что она купила его у Эвфонии за две тысячи долларов.

Лайза Комптон поражалась тому, что колени у Эвфонии так хорошо сгибались в восемьдесят восемь лет.

Квиллер и Полли беседовали с четой Комптонов, когда к ним подошла пианистка, которую Лайл представил как Джун Холибартон, новую заведующую музыкальным сектором в комитете по образованию, перешедшую из округа Локмастер.

– Если бы они уступили нам и своего футбольного тренера, – заметил Квиллер, – мы почувствовали бы себя просто превосходно.

Рыжие волосы пианистки были коротко подстрижены и завиты на иной, не мускаунтский манер, а её духи были куплены явно не в универсальном магазине округа Локмастер. Не сводя игривого взора своих карих глаз с усов Квиллера, пианистка заговорила:

– Мне очень понравился ваш спектакль о пожаре. Я видела его в школе для детей фермеров. Скажите, чем вы руководствовались, подбирая мелодии для музыкальных вставок?

– Да просто переписал кое-что с кассет из моей фонотеки, – ответил он.

– Они подобраны прекрасно! Однако захоти я придраться, то указала бы вам, что <Танец Анитры> ещё не был написан в тысяча восемьсот шестьдесят девятом году, так что воображаемая вами радиостанция не могла передавать его в эфир.

– Только никому об этом не говорите, – попросил он. – И никто об этом не догадается. Впрочем, я не уверен, обращает ли кто внимание на музыку.

– Я обратила внимание, – живо откликнулась Полли. – И знаешь, милый, пассажи из <Франчески да Римини>, на мой взгляд, лучше подошли бы для сцены пожара. Лично я могла бы на фоне этой музыки представить разбушевавшуюся огненную стихию.

– Джун собирается внедрить в учебную практику метод Хилари Ван Брука в преподавании музыки, – сказала Лайза. – А что если тебе написать об этом в газете, Квилл?

– Почему нет? Мы это обсудим, – ответил Квиллер. – А где находится ваш офис?

– Приходите лучше ко мне в Индейскую Деревню. Дома у меня мы сможем послушать хорошую музыку, – с готовностью предложила Джун.

Полли вспыхнула, и Квиллер почти явственно ощутил излучаемый ею жар.

– Что нам действительно надо, – высказал предложение он, – так это сесть и спокойно поговорить о методе Ван Брука.

Лайза дипломатично перевела разговор на другую тему:

– Да, чуть не забыла спросить вот о чём, Квилл. Не согласился бы ты показать свой <Грандиозный пожар> в доме для престарелых?

– Ничего не имею против, – галантно ответил он, – когда бы ты хотела нас пригласить?

– До Дня благодарения.

– Созвонись с Хикси Райс.

Выходя из театра, Полли и Квиллер столкнулись с Джуниором Гудвинтером.

– Ну, что скажете о бабушкиной затее?

– Наводит на некоторые размышления, – ответил Квиллер.

– Хотите услышать интересную новость? Адвокат изучает бабушкино завещание! Он подозревает душевную неуравновешенность и подстрекательство.

– Он что, хочет оспаривать его в суде?

– Пока не знаю. Всё зависит от размера состояния, которое, впрочем, можно оценить с достаточной точностью.

По дороге домой Квиллер и Полли не проронили ни слова, у каждого на то были свои причины. Когда она пригласила его к себе на кофе, он отказался, сославшись на незавершённую работу. Отказался впервые. Она кротко простилась с ним, однако было заметно, что она несколько встревожена. Вероятно, она предположила, что он собирается позвонить какой-то другой женщине.