— И?

— Вернулась обратно, наверное. Ее не видно — и не слышно.

— Как ее зовут?

— Мэри. Она в семье белая ворона.

— Спасибо, — сказал Квиллерен.

Он пошел в пресс-клуб один.

Клуб занимал единственное старое здание в центре города, избежавшее сноса. Это была бывшая тюрьма, похожая на средневековую крепость с башенками, зубчатыми стенами и бойницами. Как только город предлагал снести здание для строительства автострады или аллеи, «Бег дня» и «Утренний комментатор» поднимали возмущенный крик, и ни один выбранный или назначенный на свое место чиновник не отваживался идти против объединившейся прессы.

Квиллерен, хромая, поднимался по ступенькам мрачного старинного строения, когда встретил выходившего оттуда Лоджа Кендолла, полицейского репортера.

— Пошли обратно, я поставлю тебе рюмку, — предложил Квиллерен.

— Не могу, Квилл. Пообещал жене, что пойдем сегодня за елкой. Если заранее не выберешь, упустишь свой шанс. Терпеть не могу кособокие деревья.

— Тогда только один вопрос. В какой части города самый высокий уровень преступности?

— То ли в Полоксе, то ли в Солнечных Садах. Все больше проблем и в Орлином Парке.

— А Цвингер стрит?

— Кое-что я о ней слышал.

— Я снял там жилье пару дней назад.

— Ты, наверное, рехнулся! Это же трущоба!

— Вообще-то, там не так уж плохо живется.

— Что ж, не распаковывай все свои чемоданы, потому что город собирается Хламтаун снести, — весело сказал Кендолл на прощание.

Квиллерен наполнил у буфета тарелку и подошел к стойке; вокруг было удивительно пусто.

— А где все? — спросил он Бруно, буфетчика.

— Делают рождественские покупки. Сегодня магазины открыты до девяти.

— Ты когда-нибудь что-нибудь собирал, Бруно? Ты не коллекционер?

Разнообразные интересы буфетчика были хорошо известны.

— Конечно! Я собираю палочки для размешивания коктейлей. У меня их уже около десяти тысяч.

— Я не это имел в виду. Я говорю о древностях. Вот я только что купил часть железных ворот от замка в Шотландии. Возможно, штуковине больше трехсот лет.

Бруно покачал головой.

— Вот это мне в древностях и не нравится. Все такое старое!

Квиллерен закончил есть и с радостью отправился домой, в Хламтаун, к более серьезным проблемам, чем кособокие елки и палочки для размешивания коктейлей. Никто в пресс-клубе даже не заметил, что он хромает.

Подойдя к особняку Коббов, он взглянул на скат мансарды. Груз снега все еще плотно держался, как и на крыше дома Мэри. Лавина обрушилась только у Бена, хотя все три здания были одного стиля.

В комнате Квиллерен увидел котов, восседающих на позолоченных стульях с точнейшим соблюдением протокола: Юм-Юм, как всегда, слева от Коко. Журналист нарезал для нахлебников ветчину, принесенную из пресс-клуба, а потом сел за машинку и принялся трудиться над материалом о Хламтауне. Через некоторое время Коко вспрыгнул на рабочий стол и стал наблюдать за работой замечательного механического изобретения: как взлетает лента, чтобы сделать отпечаток на бумаге, как толчками двигается каретка. А когда Квиллерен приостановился, давая мысли оформиться, Коко потерся подбородком о соответствующий штырек и сменил ширину поля.

Этим вечером журналиста отвлекли еще две вещи. Над головой то и дело раздавались стуки и шорохи, а по коридору плыли искушающие запахи: сначала аниса, потом масла, потом шоколада.

Вдруг он услышал, как из-за двери его зовут по имени, и, открыв, обнаружил там хозяйку с большим медным подносом.