Центром просторного первого этажа являлся кубической формы камин, белый, с тремя дымоходами до потолка. По сторонам его группировались несколько помещений с открытой планировкой: кухня, где Квиллер кормил кошек и подогревал себе суп, со стойкой и буфетом; столовая, которой пользовались редко, разве что для парадных приемов или благотворительных вечеров с шампанским; просторный холл, где Квиллер держал два велосипеда – <лежачий>, с ковшеобразным сиденьем, в котором велосипедист откидывается назад и, задрав ноги, крутит педали и обычный, британский, модели <Серебряный свет>; библиотека, где он читал вслух для кошек; гостиная с двумя удобными диванами, расположенными углом, и большим квадратным кофейным столиком.

Все тёмные деревянные поверхности выцвели до оттенка меда. Свет проникал сквозь причудливой формы окна, которые при перестройке прорезали в стенах амбара.

Мебель была совершенно во вкусе Квиллера: современная, массивная, удобная. И сиамцам всё это подходило как нельзя лучше. Они носились по лестнице, балансировали на стропилах, подобно канатоходцам, и зарывались в мягкие подушки диванов.

Когда троица возвращалась домой после долгого отсутствия, кошки перво-наперво проверяли, всё ли на месте – и прежде всего, миски для еды и питья (его и ее) под кухонным столом.

Кошачьи апартаменты по-прежнему располагались на третьем полуэтаже.

Итак, корзины для мусора на своих местах, хотя и пустые пока. Из холла можно поглазеть на ворон. В общем и целом мир и порядок!

Квиллер никогда не думал, что станет самым богатым человеком на северо-востоке Соединенных Штатов, и не желал этого, но, раз уж так вышло, старался извлечь из своего положения наибольшую пользу для города. Благотворительный Фонд К. неустанно вкладывал деньги в разные проекты на благо Мусвилла. Мистер К. – именно так звали Квиллера сограждане – вёл популярную колонку в газете, выслушивал людей, давал продуманные советы, баловал своих сиамских кошек.

– Рад снова видеть тебя в городе, – сказал поверенный Дж. Аллен Бартер, прибыв ранним утром во вторник в амбар, чтобы обсудить дела Фонда К.

– Необычайно мягкая весна в этом году, – объяснил Квиллер. – И такой подъём в связи с празднованием годовщины города!

– А где кошки?

– Наблюдают за тобой с холодильника… Может быть, перейдем в гостиную?

Послышался глухой шум – это Коко и Юм-Юм спрыгнули с холодильника, чтобы последовать за людьми в гостиную.

– Как тебе название праздника, Барт?

– Потрясающе! Говорят, оно приснилось Хикси Райс. Ты этому веришь, Квилл?

– Разумеется! Есть дневные сны и ночные, и подсознание работает в две смены. Если мне не удается решить проблему днем, я напускаю на нее подсознание, и к утру у меня, как правило, есть решение.

– Ты уже запатентовал свою методу?

– Я бы и рад считать ее методой, но пока у нас есть только одна плодотворная идея – <Пикакс и я>. Во время празднования раз в неделю колонка <Из-под пера Квилла> будет рассказывать о <великих ушедших> Мусвилла, оставивших по себе неувядаемую память. Диапазон будет широкий – от Осмонда Хассел-рича, доктора Галифакса Гудвинтера, Фанни Клингеншоен и до простых душ вроде Эддингтона Смита. Можно даже подпустить парочку негодяев.

Барт с энтузиазмом поддержал:

– Фонд К. мог бы опубликовать набор открыток с профилями знаменитостей. Займёшься этим, Квилл?

За сим последовала скучная (для Квиллера) процедура подписания бумаг, принятия решений, улаживания проблем.