Редактору!

Мы всей семьей присутствовали на последнем открытом заседании правительственной комиссии округа, чтобы мои дочери познакомились с тем, как работает правительство.

Рассматривался важный вопрос районирования. Могу ли я с полным уважением спросить, на каком языке разговаривают почтенные члены комиссии? Больше всего он походил на тарабарщину из «Алисы в Зазеркалье»: «Червело ужные мрави кузали на снову». Недоумевали не мы одни. Другие присутствовавшие в зале были обескуражены не меньше. После заседания все собрались на ступеньках суда и предложили направить протест представителям власти, которых мы выбирали: «Стражись ужалый змеегрыч мерзей своей дрожбой»[3]

Мэвис Адамс

Вернулся Джуниор, готовый отправиться на дармовой ланч, и они зашагали в кофейню «У Ренни» в гостинице «Макинтош». Своё название она получила в честь Чарльза Ренни Макинтоша. Убранство кофейни было навеяно одной из его кондитерских в Глазго: столы, покрытые ярко-синим и ярко-зелёным лаком, стулья с необычно высокими спинками, салфетки в голубую и белую полоску.

Друзья заказали французские сандвичи с жареной картошкой и салат «Цезарь».

— Есть ли что-нибудь новенькое не для печати? — спросил Квиллер.

— Все ждём Тельму Теккерей. Хочешь взять у неё интервью?

— Нет уж, спасибо. Похоже, это работёнка для Джилл Хендли.

— Мы намерены раскопать всю её подноготную. Хорошо бы запастись данными и для некролога, она ведь уже в годах.

— Как и мы все, кроме тебя, Джуниор. Ты до сих пор выглядишь как студент на летней практике.

— Стоит ли это подчеркивать только потому, что ты платишь за ланч?

— Ты не слышал, что будет в старом Доме оперы?

— Говорят, новая окружная тюрьма.

— Я-то надеялся, там устроят самый большой в мире букинистический магазин. Мне не хватает старой эддингтоновской лавки.

— Там будет нечто, для чего потребуется большая парковка. Уже снесли постройки по обе стороны дома и мостят эти участки.

— Интрига закручивается всё больше, — заметил Квиллер. — Закажем десерт? По-моему, шоколадный торт с орехами пекан как раз подойдёт.

Они заказали торт.

— Ты по-прежнему читаешь своим кошкам? — спросил Джуниор.

— А как же! Обязательно! Это развивает их интеллект. Я как-то написал об этом в своей колонке и получил кучу писем от читателей — они сообщали о поразительных результатах.

— Смотри не переусердствуй, а то, не ровен час, кошки свергнут местное правительство.

— Идея неплохая! Можно начать подбор кандидатов в городской совет.

Им принесли торт, и на некоторое время наступило блаженное молчание, пока Джуниор не прервал его:

— И что же ты им читаешь сейчас? Платона или Шопенгауэра?

— Биографию Ноэла Коуарда[4]. И пою им некоторые его песни. Коко особенно нравится та, где поется про англичан и бешеных псов.

Молодой редактор никогда не мог понять, говорит ли Квиллер серьёзно или разыгрывает его, так что предпочёл сосредоточиться на своём торте.

Квиллер согласился принять напросившуюся к нему в гости Фран Броуди и надеялся, что не пожалеет об этом. К четырём часам он поставил на барную стойку текилу, лайм, соль, серебряный поднос и прочее. Поблизости свернулась калачиком Юм-Юм, томимая дурными предчувствиями.

— К нам приедет пропустить стаканчик Фран Броуди, — сообщил ей Квиллер. — Тебе небось хочется, чтобы я подсыпал в него чего-нибудь? Чего именно?

Юм-Юм быстро поднялась и убралась прочь.