— Да уж, положеньице не из легких! — кивнул Квиллер.

— Я знаю, Квилл, ты любишь всё современное. Так что, возможно, тебе этот ужас даже понравится. Но мы с Дуайтом считаем, что, если описание интерьера попадет в газету, это никому не принесёт пользы. Так что сосредоточь своё внимание на попугаях, на коллекции вычурных шляп, на вафлях и на её нелепом обожании старых фильмов.

— М-м-м, — промычал Квиллер и взялся было за пустой стакан Фран. — Налить ещё? Может, я опять удачно смешаю?

Фран вскочила из-за стола.

— Нет, спасибо! У нас вечером семейное сборище, и мне следует быть в форме.

Провожая взглядом её машину, Квиллер думал, что никакого «семейного сборища» наверняка не предвидится. Просто Фран хотелось во что бы то ни стало избежать вопросов о тайном проекте Тельмы. Теперь Квиллер был совершенно уверен, что этот проект как-то связан с Домом оперы. Утром, проезжая мимо, он остановился посмотреть, как у входа в здание сгружают с фургонов большие картонные коробки. На каждой значилось имя изготовителя и крупными буквами было выведено «СТУЛ» или «СТОЛ».

Квиллер решительно подошёл к телефону и позвонил Дуайту Соммерсу.

Тот был у себя в конторе.

— Квилл! Сколько лет, сколько зим! С тобой ничего не стряслось?

— Ничего. Так что я даже заскучал. У тебя есть время пообедать? Могли бы встретиться у Онуш и составить какой-нибудь тайный заговор.

Лицо Дуайта Соммерса было из тех, что лучше смотрятся с бородой. Дуайт с бородой казался сильнее и мудрее. Он приехал в Мускаунти из Центра в фирму «XYZ Энтерпрайсиз» в качестве специалиста по пиару. Не согласившись с руководством насчёт развития какого-то прибрежного острова, Дуайт уволился и поступил в Агентство по связям с общественностью в Локмастере. А работала эта компания под девизом «Никаких бород!». Что ж… Не повезло парню. Лишившись бороды и усов, Дуайт стал выглядеть моложе, лицо у него было открытое, честное, но и только. Мудрости и силы в нём поубавилось. В конце концов он опять уволился и основал собственную пиар-фирму в Пикаксе, назвав её «Соммерс и Борода Инкорпорейшн».

— Вот теперь ты прежний Дуайт Соммерс, — сказал ему Квиллер, когда они встретились в «Средиземноморском кафе».

Они устроились в отдельной кабинке, чтобы никто не мешал им свободно пообщаться. На окнах висели занавески из бус, столешницы были обиты медными пластинами, а в меню значилась спанокопита — греческое блюдо из шпината с сыром.

Квиллер вежливо расспрашивал Дуайта про Индейскую Деревню (где у того была квартира) и про Хикси Райс (с которой в последнее время Соммерса видели всё чаще).

Дуайт вежливо расспрашивал про сиамцев.

— Я слышал, ты занимаешься имиджем Тельмы Теккерей. Как с ней работается? — спросил наконец Квиллер.

— Я держусь с ней как мудрый старший брат. Объясняю, что люди имеют обыкновение относиться критически к тем своим землякам, кто возвращается в родные места с деньгами, славой и блеском. Внушаю: если вы преуспели, вам могут завидовать, даже испытывать к вам вражду. Моя задача заключается в том, чтобы здешние люди увидели, какая Тельма дружелюбная и щедрая. Мы поддержали благотворительные акции всех местных организаций и жертвуем на пятнадцать церквей — это в память её «дорогого папки». Она не любительница выступать на публике, но на всяких светских сборищах появляться готова и не против отвечать на вопросы о попугаях, старых фильмах и о шляпах как о произведениях искусства.

— Я так понял, — проговорил Квиллер, — что ты хочешь попросить меня не затрагивать тему её интерьеров.