— Во-первых, Дженис от него в восторге, она покупает там продукты, а во-вторых, его хозяйка, называющая себя Бабушкой Тудл, говорит, что знала меня, ещё когда я ходила в младшие классы.

— Ну, значит, там мы и сделаем нашу первую остановку.

Бабушку Тудл они застали в овощном отделе, где она придирчиво разбирала ананасы. Она подняла на них глаза и сразу раскрыла объятия.

— Тельма! Я видела твою фотографию в газете. А меня ты помнишь? Я же Эмми Спрингер! Ты ещё звала меня своей сестричкой.

— Как же! Ты была такая крошка! Вот я за тобой и присматривала. У тебя ещё были роскошные длинные кудри, и, когда мальчишки дергали тебя за волосы, я гонялась за ними с хворостиной.

— А теперь ты такая знаменитость!

— И всё равно «хворостина» всегда при мне.

Квиллер отошёл в сторонку и, пока бурные воспоминания не кончились, изучал брокколи.

Тельма выбрала свежий ананас и объяснила Квиллеру, что в нём содержатся ферменты, которые помогают при всех недомоганиях. Квиллер взял себе несколько яблок, и они встали в очередь в кассу. Время, как всегда в таких случаях, тянулось медленно, покупательница долго отыскивала свою кредитку, а кассирша наводила справки, в какую цену сегодня бананы. Стоявший перед Тельмой мальчик лет десяти спокойно сосал леденцы из бумажного пакетика, в то время как его мать негодовала на задержку.

Вдруг мальчик повернулся к Тельме и протянул пакетик ей:

— Хотите конфетку?

— Спасибо, заинька, — поблагодарила Тельма, — а чёрные у тебя там есть?

— Есть, только надо порыться.

Тельма полезла пальцами в пакет, как раз когда мать остановила сына:

— Хватит сосать конфеты, Джейсон, обедать не будешь! — И очередь слегка продвинулась.

— Славный мальчишка, — заметила Тельма, выходя из магазина.

— А вы нашли чёрную конфетку?

— Неужели я стала бы копаться в этом пакете? Видели, какие у него грязные руки? Я взяла первую попавшуюся для Лолиты. Ей всё равно, какого цвета.

Магазин уже остался позади, а Тельма всё продолжала удивляться.

— Подумать только, крошка Эмми Спрингер вышла замуж за великана Бака Тудла! Мы же все вместе учились в школе, которая состояла из двух комнат! Там помещались восемь классов, учитель — один на всех, и пузатая печка!

— Небось вы обменивались секретными посланиями, написанными лимонным соком?

— Да что вы, заинька! Шутите? Я до Калифорнии и не видела никогда лимонов… У Тудлов была лавка на перекрёстке, там продавалось всё — от турнепса до керосина. Нам, чтобы купить леденцов на пенни, приходилось вышагивать целую милю! Мы всюду ходили пешком, только не в метель. Бывало, вырядишься в лучшее воскресное платье и идёшь в церковь, а там смотришь — ты вся в пыли… Я любила ходить в церковь, потому что туда можно было надеть шляпу… Всегда обожала шляпы… Дома разгуливала, напялив на голову горшок или кастрюлю. Мастерила шляпы даже из коробок от корнфлекса.

— А вы помните, в какую церковь ходили?

— Не помню, как она называлась, но выстроена она была из толстых брёвен. Папка помогал её строить, говорил, что она простоит вечно.

— Возможно, он оказался прав. Вокруг неё вырос целый лес, но сейчас его расчистили, и мой приятель рассказал мне, как эту церковь найти. При ней есть маленькое кладбище, окружённое каменной стеной.

Вскоре они увидели указатель «К Старой Бревенчатой церкви», и машина затряслась по узкой, в бороздах дороге, ведущей через заросли.

Когда машина замедлила ход на повороте, Тельма с криком «Вот она! Вот она!» выскочила из автомобиля и кинулась вперёд, будто точно знала, где находятся три могилы Теккереев.