Дело шло к пяти часам, так что Квиллер выдал сиамцам ранний ужин и прочитал наставление относительно того, как им следует вести себя во время визита счастливой парочки:

– Не носитесь вокруг нас! Не сбрасывайте вещи на пол! Никаких семейных свар!

Спокойно и серьёзно поглядывая на него, кошки вели себя так, словно всё понимали, хотя в действительности просто спокойно переваривали съеденное.

Гости подъехали точно в пять. Картер Ли вёл «лэндровер» Уилларда. Войдя в прихожую, они сняли ботинки и пристроили шарфы и куртки на вешалку, которая исторгла из Линетт целый поток восхищенных слов. Объект её восторгов представлял собой квадратную медную колонну семифутовой высоты с отлитыми из меди гранеными крючками, закреплёнными на разных уровнях.

– Ар-деко, вещь довольно старая, но не антикварная. – сообщил Квиллер. – Фрэн отрыла её где-то Чикаго. Эта штука долгие годы украшала приёмную одной адвокатской конторы.

Гости повесили головные уборы – пушистую белую шапочку из ангоры и чёрную меховую шапку вроде кубанки – на верхние крючки. Затем прошли в гостиную и похвалили чудесный зимний вид из окон и красоту кошек.

– Вот этот – Коко, а вон там – Юм-Юм, – пояснила Линетт, которая как-то кормила животных на выходных днях в отсутствие Квиллера. Она фамильярно протянула им руку – чтобы обнюхали, но они с типичным кошачьим своенравием проигнорировали её и направились к Картеру Ли.

– Не принимай это на свой счёт, – утешил её хозяин. – Они всегда считают своим долгом в первую очередь изучить новоприбывшего.

А новоприбывший заметил:

– У моей матери – она живет в Париже – есть сиамец по кличке Теори Домини дю Мануар де Омбрёз. Для краткости Додо.

– Мы собираемся во Францию в мае, – добавила Линетт. – Картер Ли свободно говорит по-французски, а я собираюсь освежить познания, усвоенные в средней школе. Le crayon est sur la table.[53]

– А пока для начала не желаете ли освежиться бокалом мерло или пино-нуар? – спросил Квиллер. В холодную погоду в Мускаунти предпочитали красные вина.

Пока он хлопотал, гости заняли лучшие места в доме на мягком диване с толстыми, глубоко проседающими подушками, который стоял под антресолями; с него открывался прекрасный вид на реку в ледяном панцире, чьи белые сверкающие берега отсрочивали угасание дневного света.

– По всем признакам река уже крепко промёрзла, – проговорил Квиллер. – Но когда я проходил по берегу в снегоступах в полной тишине, то слышал слабое журчание воды подо льдом. А мои кошки всё время слышат его. Усядутся на подоконнике и слушают.

Мечтая о будущей жизни, невеста сообщила:

– Мы хотим купить летний домик… Правда, милый? Либо здесь, на Иттибиттивасси, либо на Скалистом ручье.

Жених кивнул, улыбаясь и всем видом выражая полное довольство.

Какое-то время они вели приятную светскую беседу. Руки голубков, сидевших в разных концах дивана, встретились на центральной подушке, парочка то и дело обменивалась нежными взглядами. Затем, словно повинуясь незаметному пожатию руки, Линетт объявила:

– Мы были бы благодарны, Квилл, если бы вы с Полли стали нашими свидетелями на свадебной церемонии. Полли согласна.

– Конечно! Ваша просьба делает мне честь. Когда же произойдёт это радостное событие?

– В следующий вторник. Мы рассчитали всё так, чтобы успеть съездить в свадебное путешествие на Марди-Гра.

Картер Ли добавил:

– Для нас уже зарезервирован номер, начиная со среды, в одной гостинице рядом с Французским кварталом.